В очень далеком теперь уже 1974 году Александр Григорьевич привез в Госкино СССР на Малый Гнездниковский состоящий из трех сюжетов первый выпуск детского юмористического киножурнала. Это был предварительный вариант, как бы на пробу, еще без названия. Приехал и очень юный Боря Грачевский, начинающий директор этой затеи. Сейчас он и директор-ветеран, и художественный руководитель киножурнала.
У взрослых был тогда сатирический журнал - "Фитиль" Сергея Михалкова. А почему бы не сделать нечто подобное на киностудии им. Горького для детей? - предложил Александр Хмелик. Предложил и сделал - и вот привез к начальству свой первый блин.
Сюжеты собравшимся очень понравились - смешные, дети-актеры великолепны, но как назвать журнал? "Фитилек" - как-то заемно. В объявленном среди детей конкурсе промелькнуло забавное предложение: "Ералаш". Хмелику оно приглянулось больше других. Оно и мне понравилось, но я как человек, который по должности и должен был "принимать", утвердить такое название не осмелился, проявил, так сказать, бдительность: лучше не надо, рифмуется с фамилией Ермаш. А Ермаш, напомню, был тогда министром кинематографии - наш общий начальник. Знаете ли, сказал я ребятам, это провоцирует на шуточки типа: "Пришел в кино Ермаш, начался ералаш" Или что-то подобное. Ермаш обидится. "Если хотите, - сказал им, - сами ему предложите".
Копию перенесли в просмотровый зал министра и показали ему. По окончании просмотра Саша сказал о проекте названия, а за одно и о возникших редакторских опасениях. Тот рассмеялся: "Ну, ерунда, какая! Хорошее название".
Хмелик тут же позвонил на студию: "Ермаш одобрил "Ералаш".
"Ералаш" по-прежнему существует, стали заслуженными деятелями искусств и Боря Грачевский, и еще раньше Александр Хмелик - дядя Саша из "Ералаша".
А я не стал министром. Потому, наверное, что был слишком бдительным.
Три жизни Михаила Глузского
Прощаясь с Михаилом Глузским, народным артистом СССР, ушедшим от нас на 83-м году жизни, мы, его осиротевшие зрители, поклонники, друзья, поневоле оглядываемся, пытаясь понять, что же на самом деле это было - его судьба?
Она уникальная. Она удивительный пример того, как актер неторопливо, без сует, но всегда мастерски играл бесчисленные эпизоды в бесчисленных фильмах, вроде "Ловцов губок", когда мы познакомились летом 1960 года на съемках в Судаке. Он был "старшим рыбаком" с несколькими репликами. То была его первая жизнь - неизменного и всегда верного (не подведет!) эпизодника.
Вторая началась встречей с прозорливым и безмерно талантливым ленинградским режиссером Ильей Авербахом. Надо было быть Авербахом, чтобы сквозь коросту, казалось бы, устоявшегося амплуа разглядеть в Глузском мудрого, страдающего, нежного академика Сретенского и позвать его на главную роль в фильм "Монолог". Но и надо было быть Глузским, чтобы так озаренно и с такой верой в свои возможности откликнуться на грянувший призыв судьбы. После этого и началась вторая жизнь Михаила Глузского. А было ему уже за пятьдесят.
И, наконец, последние годы, когда, казалось, кино захватили полуталанты в искусстве и таланты в добывании денег. Глузский вышел на сцену. И как! Их стариковский дуэт с Марией Мироновой в "Театре современной пьесы" у Райхельгауза - "Уходил старик от старухи" - потряс Москву не одним только актерским мастерством, но и заразительным состоянием счастья быть вот такими стариками - добрыми, умными, деятельными и веселыми.
Он не мог, не хотел уходить из искусства до последнего своего мгновения. Врачи были против, но он пошел играть в акунинской "Чайке" Сорина, потому что замены не было, а люди придут, сказал он. Он выехал на сцену в коляске, он даже встал из нее и играл, как прежде, а на следующий день ему ампутировали ногу. Так закончилась и третья его жизнь.