Тем не менее, для занимающихся Толстым и всех других, кто просто его любит, сейчас - другая ситуация: открылись многие архивы, опубликовано, никогда не публиковавшееся. Не только зеркалом русской революции, выясняется, был Лев Толстой, был он несравненно крупнее и значительнее сухих политических пониманий.
Так позавидуем тем, кто сегодня только отправляется в плавание по открывшемуся безграничному океану - Лев Толстой. А нам, побывавшим на его ветрах раньше, остается пожелать счастливого пути новым корабелам.
IV. ЗА ПОРОГОМ - КИНО
Пришли и дали
Мое хождение не за три моря, а на добрых (да и недобрых тоже) три с лишком десятилетия в мир кино, начиналось почти как авантюра. Потом же - исподволь, незаметно, постепенно - все обернулось таким серьезом, что, как целым остался, - даже и не знаю...
А "виноват" был Евгений Данилович Сурков. О нем уже вспоминалось в "толстовской части" книги, здесь - о начале общения...
Прихожу как-то в редакцию (была осень 1969 года, я заведовал отделом литературы и искусства в газете "Труд"), говорят: звонил Евгений Сурков, просил перезвонить, оставил телефон.
"Вот еще! На хрен он мне нужен!"
Сурков в идеологических сферах был большой шишкой. Раза два или три слышал его выступления - громоподобные, истеричные, возглашавшие истовую верность принципам партийного руководства. Меня, если честно, они коробили прямолинейностью, этакой ангажированной бесстыжестью, хотя по ораторству как таковому то был высший пилотаж. Но было все как-то "с перебором", очень уж "слишком". Сам себе я казался настроенным более либерально.
"Нет, не буду звонить! Мы не знакомы, что ему надо? Хочет, небось, статью предложить. Обойдемся...". И не отзвонил.
Сурков снова позвонил, не застал, позвонил в третий раз, и мы, наконец, поговорили. Я услышал:
- Не пойдете ли ко мне заместителем в журнал "Искусство кино"?
- А вы, Евгений Данилович, извините, там кто?
- Я там с недавних пор главный редактор, вам предлагаю стать заместителем главного редактора, членом редколлегии... Может быть встретимся, поговорим?.. Могу подъехать в центр...
Мы встретились и стали прогуливаться по Тверской между Пушкинской площадью и Триумфальной, бывшей Маяковского. Через дорогу возвышалось давно ставшее мне родным здание "Труда", приметно отделанное майоликой, потом оно перешло в распоряжение "Известий". "Видят ли меня оттуда, созревающего для измены?" - думал, прохаживаясь на пару с приземистым седым человеком с неестественно белым лицом.
В газете оказался вскоре после окончания университета. Литсотрудником побродил по нескольким отделам, что заняло года три-четыре, "был замечен", как сказали бы в старину, повышен до замзава в отделе литературы и искусства, а через полгода назначен в заведующие. Пять лет заведовал. О степени симпатии ко мне говорило хотя бы то, что недавно главный редактор брал меня с собой в Финляндию, где мы вдвоем отлично провели время. Чего еще желать молодому журналисту? Пишет, много печатается, уже есть имя. В театрах идут пьесы. Поданы документы для вступления в Союз писателей. И здоровье в порядке: только что в Петровском парке пробежал без остановки 30 километров за 2 часа 29 мин 27 сек. - для интеллигентного человека не плохо. Известный театральный критик Саша Свободин тогда говорил: "Даль бегает, как лошадь, пьет, как лошадь, и работает, как лошадь".
Словом, карьера развивалась нормально, даже, можно сказать, хорошо.
Одно, правда, начинало смущать: все отчетливее понималось, что газета, если заниматься ею честно, и литературное сочинительство, если мыслить его на профессиональном уровне, совмещаются плохо. Все чаще думалось о работе в толстом журнале, например, - другой ритм, другая интенсивность. Думалось-то думалось, но где варианты? И вот - само идет в руки. "Искусство кино" - именно толстый журнал, "теоретический", один номер в месяц. Да и ранг - зам главного - звучит впечатляюще, зарплата больше.
То, что я в области кино на тот момент представлял собою идеальный пример необразованного болвана, как-то не останавливало: на месте разберемся!.. Все мало-мальски здравые сомнения застила главная и тайная отрада: я переступал порог кинематографа, а значит оставалось рукой подать до давней мечты: писать сценарии!