Успокаивая себя и усмиряя ненависть, Чарли, покачнувшись, устало провел ладонью по лицу.
-Меня от вас уже воротит.
Столь беспощадного отношения к себе он не ожидал.
-Может дело не во мне?-холодно заметил Ланц.-Как с новой работой?
После минуты мучительного самообуздания, Чарли неохотно произнес:
-Там все сложно. Не говорите, что я не пытался. Дела пошли не так, как я планировал.
-Вы не прогрессируете и это факт,-без излишнего давления, но достаточно настойчиво, напомнил Ланц.-Если ничего не будете делать, вскоре окажетесь на улице. Вы поняли? Я хочу быть уверен, что вы не балласт и стоите будущего.
Чарли не выдержал и вновь вспылил:
-И так уже никаких сил нет. Дайте мне хоть вздохнуть! Готов поменяться с вами местами и летать на роскошном флаере. Да капать на мозги потерявшим работу. Дадите рекомендацию?
Огненный, исходящий из глубины, закат воспоминаний бросил свой багровый отсвет на ту короткую вспышку во взгляде, которым одарил Чарли представитель закона. Ланц снял фуражку. На лбу осталась красная полоска. Не торопясь, блюститель закона достал из кармана брюк носовой платок. Тщательно протер им внутреннюю поверхность головного убора, возле козырька. И только потом ответил:
-Вы не пройдете аттестацию.
Такой отказ задел Чарли еще больше:
-Намекаете, что мы с вами-монеты разного достоинства?! Не поделитесь, как сами попали на эту не пыльную работенку?-с явной издевкой поинтересовался он.
На лице служителя закона внезапно проступили следы жизненных испытаний и тяжких трагедий, еле заметные прежде.
-Потребуется чистая анкета, хрустящая на сгибах, как снег в Сибири. И незапятнанная репутация на слуху. Медаль за участие в боевых действиях. Пара нашивок за ранения. Знак, подтверждающий высадку под шквальным огнем. И орден мужества, за вызволение узника из плена.
На Чарли вновь навалилось ощущение полной, неодолимой безысходности.
-Думаешь ты-клад? А мне ничего не светит?-его взгляд сверлил муниципала.
Ланц надел фуражку и легко взбежав по трапу, запрыгнул в кабину, на водительское место.
-Будь любезен, помолчи и послушай. Я не ханжа, но и не сукин сын. Ты плохо начал. Но чтобы выбиться-придется попотеть. Разберись со своими проблемами. Траектория жизни зависит от калькуляций ума,-он повысил голос на Чарли, чтобы перекрыть гул нарастающих оборотов двигателя. Давая понять, что это приказ и тот обязан ему подчиниться.-Найдешь работу и жизнь тотчас начнет налаживаться! Даже сейчас, у кого-то разгар рабочего дня! Тебе стоит продолжить поиски! Жертвуй пустяками в угоду главному. Поднимай свои позиции! Старайся сильнее! Прояви способности и нам будет о чем говорить!
-Проваливайте! Катитесь отсюда!-желая пилоту вдогонку смерти, орал Чарли вслед уносящемуся с крейсерской скоростью флаеру:-Сам бы за гроши поишачил! А я бы посмотрел!-тут ему стало совсем невмоготу и, по каким-то причинам, заныли все зубы сразу.
Чарли так никуда и не пошел. От безысходности и жалости к себе, он пил горькую весь следующий день.
Проснулся Чарли глубокой ночью. Череп раскалывался на куски, словно его сжимали железным обручем, пока не сорвали резьбу со стягивающей гайки. На глазах не веки, а высокий кирпичный забор, утыканный ресницами, как осколками стекла. Собранная с нуля постройка и внутреннее убранство дома исчезли полностью. Единственное оставшееся у него помещение напоминало тюремный карцер. Апатия и уныние царили в его жалкой лачуге.
Надо было признать: жизнь опустила его на самое дно. Ни перелицованной женщины рядом, ни выпивки, ни еды и ни жилья.
На помощь звать бесполезно.
Приблизившиеся звезды напоминали огромные, острозубчатые лилии, на которые было больно смотреть.
Хмурый и злой, Чарли побрел по голому полю, больше напоминающему лунную поверхность. Тупо дошел до дороги и с ненавистью уставился на дом своего ближайшего соседа, Рудольфа Карловича.
Их запросы сильно разнились. Он недолюбливал Рудольфа Карловича за показную роскошь и шик. Жилье того, было построено в ультрасовременном стиле. Имело красивые очертания. И выгодно выделялось на фоне однообразной типовой застройки. Краски казались сочнее и гуще. Дом имел свой фирменный стиль. Гибкие панорамные окна, из умного стекла, могли затягиваться белоснежным коктейлем из облаков или, через секунду, при слишком ярком свете, само затемнялись. Именно они придавали дому экзотически независимый вид. Многоуровневая терраса, чистейшего серебра, отливала синевой. Под ногами бежали ручьи, со стаями разноцветных декоративных карпов. Терраса была предметом зависти для всех обитателей улицы. Сияющий дом украшали причудливые силуэты тропических животных и растений. Самопроветривающаяся крыша с тихо скользящими, меняющимися уклонами, привлекала своим непостоянством. Безрассудно роскошные, витые башни энергонакопителей напоминали тюрбаны сказочных шейхов.