И несмотря на то, что она держалась подальше от любых физических стычек между членами и ее коллегами-кандидатами, я однажды поймал ее, когда она боролась с Ренни во дворе ночью, и будь я проклят, если она не победила его дважды.
Кем бы ни была Мейз, каким бы ни было ее прошлое, было ясно одно: у Мейз была какая-то подготовка. И это был не просто уроки самообороны в местной пожарной части. Это было не только солнечное сплетение, ступня, нос и пах. Ренни двинулся, чтобы схватить ее сзади, и в мгновение ока оказался над ее плечом и на земле. Она предвидела его приближение еще до того, как он пошевелился. Она блокировала, отклоняла, затем продвигалась сама. И она делала это с какой-то отработанной легкостью, которая заставила меня задуматься, может быть, она росла с какими-то боевыми искусствами.
Было чертовски жаль, что ей придется уйти, потому что, если быть совершенно честным, она бы отобрала патч у Фокса или Лося с большим, большим отрывом.
У Дюка было место, потому что у Дюка были какие-то секреты. У него была информация, которую мы очень ценили. Он вел такую жизнь, которая означала, что у него абсолютно не было детства, каждое мгновение его жизни на Земле было посвящено тяжелой работе, дракам, крови, деньгам, бизнесу и уклонению от полиции.
Ренни получил место, потому что, хотя он был молод и, возможно, слишком расслаблен для типичного байкера, он был умным. Судя по всему, у него не было нормального воспитания. На первый взгляд в его родителях не было ничего даже слегка криминального. На самом деле, они оба были действительно известными психологами в штате Мэн, откуда он был родом. Что, вероятно, объясняло его способность быстро и точно читать людей. Но в его доме творилось какое-то темное, извращенное, ужасное дерьмо, и когда ему было семнадцать, он сбежал и оказался на побережье Навесинк, попал в суровую толпу, узнал о Приспешниках и захотел присоединиться. Мы все были готовы выгнать его, пока он не пробыл в лагере около недели. После этого, что ж, стало ясно, что он был на быстром пути к патчу.
Мейз была джокером. Когда мы проверили ее имя, ничего особенного не всплыло, кроме краткой истории работы в нескольких байкерских магазинах и барах. У нее не было ни записей, ни социальных сетей. Мы ни черта о ней не знали.
Я вздохнул, поднимая ее и вынимая из воды, прижимая к груди и заставляя воду растекаться по всей ванной, пока я шел за полотенцем. Она проснулась достаточно, чтобы прислониться к стойке, чтобы я мог вытереть ее. Я схватил футболку, натянул ее ей на голову, затем полез под нее и стянул с нее мокрый лифчик и трусики, спасая ее тщеславие. Она, вероятно, не запомнила бы всю встречу, но дело было не в этом. Видеть сиськи какой-то девушки, которая без сознания, казалось чертовски жутким, независимо от того, насколько она была больна. Независимо от того, как сильно я, возможно, задавался вопросом о сказанных сиськах в приватной обстановке.
Когда я обнял ее, чтобы высушить ее мокрые волосы, она наклонилась вперед, положила голову мне на грудь и уткнулась носом в мою шею, издав низкий, довольный звук в горле. Я немного задержался, чтобы высушить ее волосы, глядя на свое отражение в зеркале и видя замешательство в собственных глазах. Замешательство, потому что, когда я почувствовал, как она прижимается ко мне, по моей груди распространилось странное теплое ощущение, которое успокаивало, правда.
— Черт, — сказал я, качая головой и снова сосредоточившись на своей задаче.
Так что да, Мейз была чертовски сексуальна. Этого нельзя было отрицать. Она была высокой и подтянутой, с этими большими бедрами, бедрами и задницей, за которую мужчина убил бы. У нее были невероятно длинные и мягкие волосы. Ее губы просто умоляли тебя попробовать их на вкус.
Это было поверхностно с моей стороны, но в ту секунду, когда я увидел ее, я захотел войти. То есть внутрь. Ее. И каждый последующий день, наблюдая, как она подходит к плите, никогда не колеблясь в своих задачах, и делая это с поднятым подбородком и улыбкой (или, поочередно, гигантским «пошел ты» на лбу), да, это только усиливало влечение.
Помимо того, что я раздавал задания и надирал ей задницу, заставляя выполнять или переделывать поручения, я проводил с ней очень мало времени. На самом деле я проводил с ней меньше времени, чем с другими кандидатами. Я играл в бильярд с Ренни или позволял Дюку помочь с моими машинами. Иногда я даже шутил с Лосем и Фоксом. Я не делал ничего подобного с Мейз. Отчасти потому, что я знал, что быть рядом с ней опасно. Это было бы ненужным искушением. А еще потому, что она, как правило, избегала меня. Даже когда она была рядом со мной, она, казалось, закрывалась. В то время как я видел, как она смеялась и шутила с Ренни или вела, казалось бы, серьезные разговоры с Дюком, когда я был рядом, она закрывала рот и говорила только тогда, когда к ней обращались. И даже тогда ее ответы были отрывистыми.