Выбрать главу

Он стоял ко мне спиной, когда схватил все продукты со стойки у холодильника и подошел к плите, давая мне долгую минуту, чтобы прийти в себя. Мне это было нужно. На самом деле мне нужен был холодный душ, часовой сеанс с мощным вибратором и примерно пятнадцать миль между мной и Репо в любое время в будущем.

Почти уверенная, что все три варианта для меня были исключены, я снова опустилась за стол и сосредоточилась на том, чтобы выпить оставшуюся воду и игнорировать измотанное, электрическое ощущение каждого дюйма моей кожи, особенно между моих ног.

Я скосила взгляд, чтобы посмотреть на Репо, все еще стоящего ко мне спиной, пока он что-то нарезал на разделочной доске. Его плечи казались более напряженными, чем обычно, а нож, казалось, опускался с большей силой, чем требовалось, чтобы нарезать лук. Не в состоянии видеть его лицо, я не могла сказать, был ли он вообще тронут поцелуем, который в значительной степени только что сбил весь мой мир с его оси.

Я много целовалась в своей жизни.

У меня были сладкие, нежные поцелуи и жесткие, требовательные.

Но никогда, никогда, я не чувствовала, что бы кто-то овладевал мной с помощью поцелуя. Но именно это я чувствовала, когда губы Репо касались моих; я чувствовала себя собственностью. В течение всего этого времени не было ничего, кроме него. Весь лагерь мог бы войти и начать аплодировать, а я бы и не заметила. Он целовался так, словно уходил на войну, как умирающий, как будто был уверен, что это будет его последний поцелуй, и хотел убедиться, что он будет хорошим.

— Ты в порядке, Эйз? — спросил Дюк, входя, его футболка прилипла к нему от пота, так что я предположила, что он пришел со своей смены.

— Что? — спросила я, слегка покачав головой.

— Ты в порядке? — спросил он, хватая кружку со стойки и подходя, чтобы сесть напротив меня, хватая упаковку с апельсиновым соком и наливая себе немного. — Вы все не спите.

— О, ам, — сказала я, случайно взглянув на Репо, чье измельчение прекратилось. Это прекратилось, потому что он повернулся, чтобы посмотреть на меня, приподняв бровь, ожидая услышать следующую ложь из моих уст. — Да. Мне просто душно, — сказала я, пренебрежительно махнув рукой.

— Да, — сказал Репо, его губы дрогнули, — должно быть, так и есть. — С этими словами он вернулся к тому, что, черт возьми, он делал, что требовало так много резки.

— Ты вернешься сегодня вечером? — спросил Дюк, откидываясь на спинку стула, как это делают только мужчины: ноги широко расставлены, верхняя часть спины прислонена к стулу, грудь слегка выпячена.

— А, я не вижу причин, почему…

— Нет, — оборвал меня Репо.

Мы с Дюком оглянулись, но Репо не смотрел на нас. — Мне уже лучше, — настаивала я.

— На сколько? На час? Не будь самоуверенной, стажер. Нам нужны люди на страже, которые могут оставаться в сознании во время своей смены. Пока мы не убедимся, что это ты, ты под домашним арестом.

Я выпрямилась, открыв рот, чтобы возразить, когда поднятая рука Дюка поймала мой взгляд. Когда я оглянулась, он покачал головой. Мне не нужно было все это мужское обучение, через которое меня провел Кей, чтобы знать, что он предупреждал меня заткнуться, прежде чем я скажу что-нибудь, чтобы меня выгнали. Зная, что он был прав и я ничего не могла поделать, я встала достаточно быстро, чтобы мой стул перевернулся, привлекая внимание Репо. Но он ничего не сказал, и я вылетела из кухни. Я проигнорировала присутствие Волка и Вина в большой комнате и бросилась наружу, мчась через поле, пока забор не остановил меня. Я повернулась к дереву, глубоко вздохнула и, подпрыгнув, ухватилась за нижнюю ветку, подтягиваясь.

Это была странная привычка, которую я приобрела после того, как моя бабушка взяла меня к себе в детстве. Когда я росла в городе, вокруг обычно было не так много деревьев, не говоря уже о тех, которые были достаточно сильными, чтобы лазить. Но когда мама была не в настроении, и я больше не могла этого выносить, я вылезала в окно и поднималась по пожарной лестнице, пока не попадала на крышу того многоквартирного дома, в котором мы жили в то время. У моей бабушки в Вермонте не было пожарных лестниц. Но время от времени в моей жизни все еще присутствовал взрослый человек, который о чем-то говорил, и мое желание убежать от этого. Учитывая, что мы жили в маленьком викторианском доме в лесу, вокруг было много старых, крепких деревьев. Поэтому, когда бабушка начинала приставать ко мне, я выходила во двор и залезала на дерево, часто не спускаясь, пока не стемнеет и мой урчащий желудок не заставлял меня, наконец, спуститься и найти еду.