— Рай, открой чертову дверь, парень, — раздался глубокий мужской голос, заставив меня вздрогнуть.
Насколько мне было известно, сборщики счетов не знали моего имени, а полицейские не забирали невинных детей.
Я направился к двери. — Кто это? — спросил я, потянувшись за битой в подставке для зонтов.
Последовала пауза и вздох. — Тебе некого винить, кроме меня, в том, что ты не знаешь своего гребаного дядю, да? — спросил он через дверь, оставив меня на мгновение замолчать, прежде чем я потянулся к цепочке.
Я открыл дверь и увидел высокого, темноволосого, голубоглазого мужчину в синей футболке и джинсах, местами испачканных темными пятнами. Если бы моя мать не была худой до истощения, а ее волосы не были постоянно жирными из-за того, что она забывала их мыть, вы могли бы заметить сходство между ними.
Я мало что знал о семье моей матери. Ее родители умерли, и больше никого не было рядом. По одному из ее маниакальных настроений я понял, что у нее действительно есть брат. Его звали Сет, и они отдалились друг от друга с подросткового возраста, когда он переехал.
— Господи, — сказал он, качая головой. — Когда, черт возьми, ты в последний раз что-нибудь ел?
— Мама уже два дня в больнице, — сказал я, пожимая плечами.
— Была ли еда до того, как она ушла? — спросил он, как будто каким-то образом знал, насколько она испорчена.
— Обычно нет.
— Хорошо, — сказал он, с отвращением оглядывая квартиру. — Иди собирай свои гребаные вещи.
— Собрать мои гребаные вещи? — повторил я, даже не споткнувшись о мат. Никто и бровью не поведет на ребенка, матерящегося, там откуда я родом.
— Да, собирай свое дерьмо. Не могу себе представить, чтобы у тебя его было много. Ты сейчас же бросаешь его в сумку. Ты пойдешь со мной.
— Пока мама не вернется? — спросил я, не отходя от двери.
— Пока твоя мать не разберется со своим гребаным дерьмом, — сказал он, протискиваясь внутрь, заставляя меня отодвинуться с его пути. И тогда, не имея, как мне показалось, особого выбора, я пошел и собрал свое дерьмо. Из которого на самом деле было не так уж много, только пара нарядов, скейтборд, который я нашел брошенным в парке, и пара книг, которые библиотека продавала за пять центов однажды днем. Это все, что у меня было.
— Господи Иисусе, мать твою, — сказал мой дядя, стоя на кухне и держа открытым один из кухонных шкафчиков, где, как я знал по опыту, у нас было впечатляющее нашествие тараканов. Он обернулся, услышав мои шаги. Его взгляд упал на сумку в моей руке. — Ты слишком привязан ко всему этому дерьму?
Я посмотрел на сумку и пожал плечами. — Думаю, нет.
— Оставь это, черт возьми, здесь. Мы купим тебе новые вещи.
С этими словами я покинул квартиру своего детства.
Я никогда не возвращался.
И у меня была целая куча новых вещей.
Потому что он зарабатывал приличную сумму денег.
Мой дядя Сет был кем угодно: сильным, альфа-мужской личностью, умеренно пьющим, любителем старинных мускул-каров, чертовски феноменальным стрелком и наркоторговцем. Не запрещенные наркотики, героин или метамфетамин, крэк, который курила моя мать. Нет, мой дядя, более известный как Док Сет, торговал отпускаемыми по рецепту лекарствами. Вам нужно было немного Бензо (прим.перев.:Benzo — препарат, содержащий бензодиазепам) или Перкс (прим.перев.: Percs — обезболивающее), он был тем, у кого вы это найдете. Красные, желтые, голубы, бедняки, школьники, не важно. Ты, блядь, говоришь название, он, блядь, продает это.
— Только не этот Особый К (прим.перев.: Special K — кетамин, средство для неинголяционного наркоза) или Мексиканский Валиум (прим.перев.: Mexican Valium — транквилизатор) дерьмо, — сказал он мне однажды вечером, когда мы складывали таблетки в пакеты за его обеденным столом, ссылаясь на Кетамин и Рогипнол (прим.перев.: рогипнол — наркотик, снотворный и седативный препарат). — Я, может, и настоящий сукин сын, но я не продаю дерьмо, с которым некоторые пиздатые ублюдки собираются насиловать маленьких девочек.
Мой дядя Сет, торговец наркотиками с совестью.
В течение следующих пяти лет он подходил к делу вплотную. Он научил меня, как избегать хороших копов, расплачиваться с нечестными, знать, когда сделка сорвется, прежде чем это произойдет, как выбирать людей с конкретными навыками, чтобы добавить их в «команду». Он показал мне, как восстановить двигатель, покрасить машину, как чертов профессионал, ездить на механике, ценить хорошую музыку, очаровывать женщин, принимать удар, а затем бросать сокрушительный удар в ответ. И, наконец, не в последнюю очередь, он научил меня стрелять. Хорошо стрелять. Он превратил меня в мужчину. И, конечно, я не был хорошим человеком, как и он. Но я был сильным, умным, способным, умелым.