Видите ли, это тоже было частью моего обучения. Я изучила улицы побережья Навесинк. Я изучила карты. Я узнала, куда можно убежать, чтобы исчезнуть, если за мной погонятся. Я выяснила, где находятся паромная, автобусная и железнодорожная станции. Я запомнила номера двух таксомоторных компаний. Когда я впервые приехала на побережье Навесинк, мне пришлось пройти все пешком, а затем бегать по улицам с Кеем по телефону, расспрашивающего меня о том, какая следующая улица, какие перекрестки, пока он не убедился, что я могу ориентироваться по ним даже в ситуации жизни или смерти.
Поэтому я поехала на вокзал на автопилоте, припарковалась на стоянке, оплатила квитанцию, затем подошла к автоматическому билетному автомату и села на первый поезд, который доставит меня на станцию, которая оттуда доставит меня в Филадельфию, где будет находиться моя сумка. Я сунула руку в карман, схватила телефон, стерла с него отпечатки пальцев, раздавила его ботинком, а затем выбросила.
Телефоны были опасны по нескольким причинам. Во-первых, потому, что, несмотря на распространенное заблуждение, они полностью могут быть обнаружены, если кто-то узнает номер. И во-вторых, из-за журнала вызовов, который вел обратно к Кею.
Так что следующие два этапа моего путешествия я буду делать это в полном одиночестве.
У меня ничего не было. Буквально ничего, кроме денег, которые дал мне Рейн. Я стащила из багажника бутылку воды и пару батончиков, а затем заперла машину с ключами внутри. Они найдут ее. Когда они пойдут за мной. Я прикинула, что у меня есть, может быть, два часа до того, как это произойдет.
Скручивания в животе было достаточно, чтобы заставить меня на секунду наклониться вперед, втягивая воздух. Репо будет беспокоиться. Он будет гадать, что все это значит. Он будет искать меня. Что он подумает о внедорожнике, припаркованном на стоянке у железнодорожного вокзала, со всеми продуктами внутри, вместе с ключами, с уплаченной квитанцией за парковку, чтобы его не отбуксировали?
Подумает ли он, что я только что… добровольно ушла?
Узнает ли он о большем?
Я тяжело выдохнула, когда поезд остановился рядом со мной, заставляя меня отогнать эти мысли, похоронить их глубоко, чтобы разобраться с ними позже. Это не помогло бы, если бы я думала об этом. Поэтому я зашла в поезд и села у окна, наблюдая с тошнотворным ощущением внутри, как я оставила побережье Навесинк позади.
Я сошла с этого поезда два часа спустя, сидя на внешней железнодорожной станции в незнакомом и захудалом районе, потому что была какая-то задержка с поездом, который должен был доставить меня в Филадельфию, где у меня была сумка с деньгами, одеждой, новыми удостоверениями личности и телефоном, чтобы позвонить Кею.
Уже почти стемнело, когда поезд, наконец, подъехал к станции, задержавшись из-за какой-то проблемы с рельсами, которая на самом деле не внушала доверия, когда я поднялась на борт, и у меня было очень мало выбора, и я села на место рядом с женщиной с двумя маленькими детьми, чтобы избежать группы молодых людей с надписью «проблемы» на них.
— Мне нравятся твои волосы, — заявила старшая девочка, лет четырех, с огромными карими глазами и очаровательно вьющимися, вышедшими из-под контроля волосами.
— Спасибо, — сказала я, улыбаясь, когда она протянула руку, чтобы дотронуться до них, и в итоге сильно дернула. Мне они тоже начали по-настоящему нравиться.
Но точно так же, как я должна была стереть Мэйси, чтобы стать Мейз, я решила, что мне придется стереть Мейз, чтобы стать… кем-то еще, мне нужно было ей стать на следующей остановке.
— Эй, дамы, — позвал один из парней из группы, и я почувствовала, как резко выпрямляюсь, стряхивая с себя меланхолию, которая неуклонно нарастала.
— Не смотри, — твердо предупредила женщина, покачивая беспокойного сына на коленях. — Лучше не обращать на них внимания. Они сдадутся и перейдут к другой жертве.
— Парни могут быть такими придурками, — сообщила мне маленькая девочка со всей серьезностью, на какую только способен четырехлетний ребенок.
— Шейна! — рявкнула ее мать, но без особого энтузиазма.
— Знаешь, что? — сказала я Шейне, наклоняясь.
— Что?
— Это верно для многих из них, но некоторые могут быть действительно хорошими.
— Те, которые не дергают тебя за волосы, — заключила она, властно кивнув, прежде чем вернуться к матери, чтобы украсть ее телефон и потребовать, чтобы она включила «книжку-раскраску».