Я сбросила ботинки и свернулась калачиком в постели, глубоко вздохнув и наблюдая за городскими огнями через порванные оконные шторы.
Я пыталась, но безуспешно, не думать о Репо.
Ранее в то утро я встала, чтобы закончить свою смену, вышла в большую комнату, чтобы быть схваченной сзади за талию, рука зажала мне рот, когда меня подняли с ног. Меня затащили в ванную, где Репо развернул меня и прижал к стене, его губы накрыли мои в крике, который я приготовила. И страх, смешанный с желанием, которое я всегда чувствовала рядом с Репо, создал комбинацию, которая была совершенно наркотической.
А потом я почувствовала кайф с Репо.
Другого способа объяснить это не было.
Когда мы закончили, и я потянулась за своей одеждой, Репо оттолкнул мои руки, взяв на себя задачу одеть меня, его пальцы задержались на моей и без того слишком чувствительной коже в нежной, но какой-то собственнической манере, которая заставила меня бороться с иррациональным желанием броситься в его объятия, когда он, наконец, закончил.
— Когда-нибудь, — сказал он, легонько потрепав меня рукой под подбородком, чтобы разрядить внезапно возникшее между нами тяжелое настроение, — я смогу вывести тебя и показать.
Нельзя было отрицать, как сжалось мое сердце при этом заявлении. — Показать меня? — спросила я, качая головой, как будто он был смешон.
— Горячая, как ад, и ты даже не понимаешь этого, — сказал он, кивая головой прямо передо мной, как будто я была сумасшедшей, когда любой, у кого были глаза, мог видеть, что он был настоящим призом между нами. Но все же было приятно, что он думал, что все наоборот. Даже если это делало его слегка бредовым. — Тащи свою задницу на работу, новичок, — приказал он, но его голос был гладким и сексуальным, и он смягчил требование долгим, влажным, покалывающим поцелуем, прежде чем открыть дверь и выгнать меня.
Накануне вечером, когда я осталась в ночную вместо Дюка или Ренни, редкая честь, которой я немного гордилась, хотя рациональная часть меня знала, что я получила ее только потому, что Репо хотел побыть со мной наедине, а это означало, что он тоже будет там, чтобы присматривать, он удивил меня, снова подняв меня на крышу, где он устроил для нас небольшой пир.
Когда я повернулась к нему с большими глазами, его руки были засунуты в передние карманы, плечи опущены вперед, выглядя одновременно застенчиво и, возможно, немного неуверенно. — Ты вечно работаешь на кухне. Подумал, что было бы неплохо, если бы ты могла съесть что-нибудь, что тебе хочется, для разнообразия, — сказал он мне, и я почувствовала, как сжимается сердце.
Потом мы сидели там и ели спагетти и фрикадельки, которые он готовил, которые были гораздо лучше, чем те, которые готовила я, и я приписывала это тому факту, что я ненавидела готовить, так что весь этот негатив просачивался в мою еду. Репо, казалось, если и не искренне наслаждался этим, то не возражал против этой задачи. Это проявлялось в конечном продукте. Он давал мне пиво до тех пор, пока я не почувствовала себя более чем пьяной, а затем он взял меня на крыше, начав мягко и сладко и закончив тем, что трахнул меня жестко, под черным небом и яркой луной.
Черт возьми, даже в тот самый день, перед тем как его отправили с каким-то сверхсекретным поручением, он застал меня одну в подвале, подошел сзади потирая мне плечи, шепча на ухо все грязные вещи, которые он планировал сделать со мной на следующее утро, пока я буду «работать».
Я крепко зажмурила глаза, глубоко дыша сквозь боль в груди от осознания того, что я никогда не смогу испытать эти вещи с ним, что я никогда не узнаю его случайных прикосновений, или его грязных слов, или сладких, или снова увижу его танцующие глаза или его мальчишескую улыбку.
Я долго прислушивалась к звукам вокруг меня: гудки на улице, открывающиеся и закрывающиеся двери в коридоре, приглушенные звуки игровой приставки в комнате слева от меня и порно в комнате справа, тиканье часов над моим собственным телевизором, сообщающее мне, что было только девять вечера. Но каждая унция моего усталого тела и больное сердце говорили мне, что иногда все, что нужно сделать это поспать.
——
На следующий день я проснулась дезориентированной, мое сердце так сильно колотилось в груди, что я чувствовала, как оно поднимается к горлу. Я вскочила на незнакомой кровати в незнакомой комнате, моему затуманенному сном мозгу потребовалось много времени, чтобы вспомнить, где я нахожусь.