Поэтому я поехала на вокзал на автопилоте, припарковалась на стоянке, оплатила квитанцию, затем подошла к автоматическому билетному автомату и села на первый поезд, который доставит меня на станцию, которая оттуда доставит меня в Филадельфию, где будет находиться моя сумка. Я сунула руку в карман, схватила телефон, стерла с него отпечатки пальцев, раздавила его ботинком, а затем выбросила.
Телефоны были опасны по нескольким причинам. Во-первых, потому, что, несмотря на распространенное заблуждение, они полностью могут быть обнаружены, если кто-то узнает номер. И во-вторых, из-за журнала вызовов, который вел обратно к Кею.
Так что следующие два этапа моего путешествия я буду делать это в полном одиночестве.
У меня ничего не было. Буквально ничего, кроме денег, которые дал мне Рейн. Я стащила из багажника бутылку воды и пару батончиков, а затем заперла машину с ключами внутри. Они найдут ее. Когда они пойдут за мной. Я прикинула, что у меня есть, может быть, два часа до того, как это произойдет.
Скручивания в животе было достаточно, чтобы заставить меня на секунду наклониться вперед, втягивая воздух. Репо будет беспокоиться. Он будет гадать, что все это значит. Он будет искать меня. Что он подумает о внедорожнике, припаркованном на стоянке у железнодорожного вокзала, со всеми продуктами внутри, вместе с ключами, с уплаченной квитанцией за парковку, чтобы его не отбуксировали?
Подумает ли он, что я только что… добровольно ушла?
Узнает ли он о большем?
Я тяжело выдохнула, когда поезд остановился рядом со мной, заставляя меня отогнать эти мысли, похоронить их глубоко, чтобы разобраться с ними позже. Это не помогло бы, если бы я думала об этом. Поэтому я зашла в поезд и села у окна, наблюдая с тошнотворным ощущением внутри, как я оставила побережье Навесинк позади.
Я сошла с этого поезда два часа спустя, сидя на внешней железнодорожной станции в незнакомом и захудалом районе, потому что была какая-то задержка с поездом, который должен был доставить меня в Филадельфию, где у меня была сумка с деньгами, одеждой, новыми удостоверениями личности и телефоном, чтобы позвонить Кею.
Уже почти стемнело, когда поезд, наконец, подъехал к станции, задержавшись из-за какой-то проблемы с рельсами, которая на самом деле не внушала доверия, когда я поднялась на борт, и у меня было очень мало выбора, и я села на место рядом с женщиной с двумя маленькими детьми, чтобы избежать группы молодых людей с надписью «проблемы» на них.
— Мне нравятся твои волосы, — заявила старшая девочка, лет четырех, с огромными карими глазами и очаровательно вьющимися, вышедшими из-под контроля волосами.
— Спасибо, — сказала я, улыбаясь, когда она протянула руку, чтобы дотронуться до них, и в итоге сильно дернула. Мне они тоже начали по-настоящему нравиться.
Но точно так же, как я должна была стереть Мэйси, чтобы стать Мейз, я решила, что мне придется стереть Мейз, чтобы стать… кем-то еще, мне нужно было ей стать на следующей остановке.
— Эй, дамы, — позвал один из парней из группы, и я почувствовала, как резко выпрямляюсь, стряхивая с себя меланхолию, которая неуклонно нарастала.
— Не смотри, — твердо предупредила женщина, покачивая беспокойного сына на коленях. — Лучше не обращать на них внимания. Они сдадутся и перейдут к другой жертве.
— Парни могут быть такими придурками, — сообщила мне маленькая девочка со всей серьезностью, на какую только способен четырехлетний ребенок.
— Шейна! — рявкнула ее мать, но без особого энтузиазма.
— Знаешь, что? — сказала я Шейне, наклоняясь.
— Что?
— Это верно для многих из них, но некоторые могут быть действительно хорошими.
— Те, которые не дергают тебя за волосы, — заключила она, властно кивнув, прежде чем вернуться к матери, чтобы украсть ее телефон и потребовать, чтобы она включила «книжку-раскраску».
Ее мать посмотрела на меня с хитрой улыбкой и пожала плечами. — Иногда даже те, кто дергает тебя за волосы, тоже могут быть хорошими, — добавила она, подмигнув, и я почувствовала, что улыбаюсь, несмотря на то, что внутри у меня все оборвалось.
Я добралась до станции в Филадельфии еще через полтора часа, гуляя с Шейлой, Шейной и Рэем, пока мы не убедились, что группа уродов давно ушла. Она улыбнулась мне. Шейна помахала мне рукой. Рэй ничего мне не сказал, потому что в конце концов уснул на плече матери.
Я сунула руку в ботинок, отодвинула вкладыш в сторону и потянулась за спрятанным ключом, когда я подошла к своему шкафчику. С несколько подавленным вздохом я открыла шкафчик и вытащила свою сумку, взяв ее на главную станцию, где я могла найти розетку, чтобы посидеть и зарядить свой телефон на некоторое время, чтобы я могла позвонить Кею.
Порывшись в содержимом сумки, я вытащила толстовку и надела ее, натянув капюшон на волосы. На самом деле внутри было не так уж много. И, конечно, ничего личного. Черт возьми, я даже не выбрала себе одежду. Это был все Кей, или тот, кому Кей поручал такие работы. Я съела батончик и аккуратно засунула деньги Рейна в ботинок на дне сумки. Я планировала отправить это ему, когда где-нибудь устроюсь. Кей опустошил мой банковский счет, когда я пришла к нему, и деньги были переведены на другой защищенный счет, к которому я могла получить доступ в любое время и в любом месте.
Мне не нужны были деньги Рейна. И, более того, я действительно не хотела, чтобы кто-нибудь из них подумал, что я украла у них и сбежала из города. Почему, я была уверена, что больше никогда никого из них не увижу. Но это имело смысл. Наверное, потому, что за время, проведенное с ними, я научилась уважать и даже любить их всех по отдельности.
Временами Рейну было трудно нравиться, он казался холодным и отстраненным. Но я объяснила это тем, что ему нужно было держаться на определенном расстоянии от своих людей, чтобы они видели в нем не равного, а лидера. Кэша, ну, невозможно было не любить. Он был милым, часто забавным и до смешного влюбленным в свою женщину, точно так же, как его брат был влюблен в свою жену. А Волк был тем, с кем я проводила меньше всего времени. И когда я это делала, ну, я разговаривала большую часть беседы. Но он был уравновешенным, твердым человеком, на которого нельзя было не думать, что ты можешь опереться в любое время, когда тебе нужно, и он никогда не отмахнется от тебя.
Но я пойду дальше.
Со мной все будет в порядке.
Я надеюсь.
Я пять раз звонила в офис Кею, чтобы услышать автоответчик. У меня были строгие инструкции не оставлять сообщений. Вздохнув, я отключила телефон и вышла на улицу: темную, незнакомую и, следовательно, страшную. Я поймала такси и попросила отвезти меня в отель. Я сняла комнату под временным псевдонимом Дейзи, потому что, опять же, это было близко к моему настоящему имени, поэтому мой ответ не требовал практики.
Отель Крэнфорд был на ступень выше того отеля спи-и-трахайся, в котором я жила, когда впервые исследовала побережье Навесинк, но ненамного. Коричневые обои и шторы действительно соответствовали отвратительному черно-коричневому одеялу, но обои местами облупились, а на занавесках были дыры от моли, и одеяло выглядело так, как будто оно слишком долго не видело настоящей тщательной чистки. Сняв его с кровати, я осмотрела простыни, которые выглядели и, более того, пахли так, как будто они были в стиральной машине в недавнем прошлом. Ванна и туалет находились в отдельной маленькой комнате с потертой плиткой и плохим освещением, а настоящая раковина и туалетный столик находились в главной комнате сразу за дверью в коридор.