Я почувствовала, как улыбка медленно расползается по моему лицу, пока мои щеки не заболели, когда я огляделась.
— Вон там, — указал Репо.
К алтарю.
Где мы только что поженились.
Я повернулась к нему, широко улыбаясь. — Идеально.
С этими словами меня схватили за руку и прижали к его груди. Его губы были медленными, исследующими, дразнящими. Но вскоре нервы, волнение и тяжесть наших действий в тот день сделали нас нуждающимися, безумными, неконтролируемыми. Его руки блуждали по моему телу, насколько это было возможно, с бесконечными ярдами материала, покрывающего его.
— Господи Иисусе, сколько там материала? — спросил он, отрывая свой рот от моего после того, как попытался поднять мою юбку… и потерпел неудачу. — К черту, — сказал он, подтягивая меня к алтарю и толкая на него, опускаясь на колени и задирая мою юбку так, чтобы она собралась вокруг моей талии… и груди… и плеч. Что я могу сказать? Это было бальное платье… масса юбки скапливалась повсюду.
Но у меня было, скажем, две секунды, чтобы поразмыслить об этом, прежде чем я почувствовала, как Репо раздвинул мои колени, и его рот оказался на мне, его язык скользнул вверх по моей расщелине и обвел мой клитор, прежде чем его губы сомкнулись, и он сильно пососал. Я прижала его затылок к себе, мои ноги сомкнулись по бокам его головы, когда бедра поднялись навстречу его рту. Его рука соскользнула с моего бедра и двинулась между нами, толкаясь внутрь и сгребая мою точку G, пока я не почувствовала, что сжимаюсь вокруг него, угрожая забвением.
Но затем он рванулся из моей хватки, откинувшись на лодыжки, чтобы его руки могли работать с ширинкой. Плененная своим непрактичным платьем, я не могла ничего сделать, кроме как лежать и ждать, когда он придет ко мне. Вот на что он потратил свое сладкое время, сидя там, глядя на меня, казалось, целую вечность, одна рука гладила его член, другая почти рассеянно скользила вниз по внутренней стороне моего бедра.
— Моя, — наконец сказал он, положив руки по обе стороны от меня, его член прижался к моему бедру.
— Хм-м-м, — согласилась я, потому что, в общем, так оно и было.
Я даже не перестала соглашаться, когда он вошел в меня по самую рукоять, полностью заявляя на меня свои права.
Мейз
Шесть с половиной лет спустя
Это был третий день рождения Сета.
Ему исполнилось три года, и он был точной копией своего папы, который был точной копией тезки маленького Сета, с темными волосами и темно-синими глазами. Без шрама на лице, но уже щеголяет тонной других на руках и ногах. Он был бесстрашен, гордился тем, что напугал меня до полусмерти новыми и изобретательными способами причинить себе вред.
Но, думаю, я не могла ожидать ничего другого, когда он вырос среди Приспешников, их друзей и их отпрысков. Все они присутствовали на мероприятии, территория комплекса была украшена синими и красными воздушными шарами и темой Человека-паука.
У стола с закусками четырехлетние Джексон, сын Пейна и Элси, и Джуниор, сын Брейкера и Алекс, пытались найти способ украсть кексы, несмотря на группу взрослых, стоящих по бокам от них. Фэллон и Малкольм были в дальнем конце поля, бросая мяч, обоим по шесть, слишком большой для маленьких детей. Феррин, самой старшей из них было девять лет, нисколько не беспокоило то, что у нее не было товарищей по играм ее возраста. Она компенсировала это тем, что командовала ими всеми. Как она поступала с трехлетним Сетом и его ровесниками, Бри и Алексис, трех- и четырехлетними детьми Шотера и Амелии, которые, казалось, не могли понять концепцию игры «утка, утка, гусь», к большому огорчению всезнающей Феррин.
— Как утренняя тошнота? — спросила Саммер, придвигаясь ко мне, положив руку на живот. Это был ее третий и, как она утверждала, последний раз. У нее было шесть месяцев, и, наконец, в течение всего дня ей не нужно было находиться рядом с туалетом, чтобы ее вырвало.
У меня было всего три месяца, и я все еще была там. — Ауч, — сказала я, скривив лицо.
— Я чувствую его, — сказала она, смеясь над тем, как Бри показала Феррин язык. — Ей нужен кто-то, кто поставил бы ее на место, — сказала она, качая головой своей дочери, которая смотрела на четырехлетнюю девочку.
— Фэллон и Джексон становятся все больше. Они больше не будут терпеть ее властность.
— Скрести пальцы. Это все вина Рейна, — сказала она, глядя на своего мужа, который, казалось, почувствовал взгляд и повернул голову, чтобы улыбнуться ей. — Он помогает ей укрепить свое эго.
— Для девушки есть вещи и похуже, чем уверенность в себе, — сказала Джейни, присоединяясь к нам. — Мне нравится ее дух.
— Ну, конечно, — засмеялась Саммер.
— Эй, если она собирается держать себя в руках со всеми этими мальчиками-байкерами, когда они вырастут, ей нужно уметь стоять на своем.
Мы все смотрели, как Ло двинулась через поле к Феррин, взяла ее за руку и повела в сторону манежа, где Уилла, ребенок Пейна и Элси, лежала под деревом. Без диктатуры Сет, Бри и Алексис выскочили из своего круга и начали бегать и смеяться.
— Привет, милая, — сказал Репо, подходя с какой-то огромной упакованной коробкой, которая заставила меня покачать головой. Я понятия не имела, куда, черт возьми, мы поместим все новые игрушки в доме, который уже ломился от них.
— От кого это? — Я застонала, когда он поставил ее на стол вместе с остальными.
— Рус. Так что, я думаю, мы можем ожидать чего-то громкого и неприятного, — сказал он, двигаясь позади меня, обхватив рукой мою грудь и положив одну руку мне на живот. — Уже что-нибудь придумали? — спросил он, имея в виду про имя. С Сетом это было легко. Имя было очевидно, как только мы узнали, что это мальчик.
— Что-нибудь с буквой К, — предложил Репо, уткнувшись носом мне в шею.
Кей.
Он был тут, чтобы проводить меня к алтарю.
Он был тут, чтобы стать крестным отцом нашего сына.
Он просто… всегда был тут.
Но самое безумное было то, что я все еще не знала его полного имени.
Его дело было закрыто.
Поэтому я не могла назвать ребенка в его честь в традиционном смысле.
— Что-то с буквой К, — согласилась я, откидываясь на него, съеживаясь, наблюдая, как Сет упал с ног на голову, а затем сразу же поднял ноги, смеясь над всем этим, кусочки травы прилипли к его одежде беспорядочно и что-то похожее на пятно крови было на колене.
— Какого хрена… — внезапно раздался голос Дюка, заставив всех взрослых напрячься и повернуться туда, где он смотрел на что-то у ворот.
И хотя дети не заметили этого благодаря очень быстрому и эффективному отвлечению внимания от женского клуба в целом, именно тогда вечеринка по случаю дня рождения Сета стала днем, когда мир, который Приспешники знали почти десять лет, резко прекратился.
Потому что у ворот стояла женщина.
И она едва цеплялась за жизнь.
И у нее на спине была вырезана буква «П» и слова «вы все следующие», написанные ее кровью на записке, засунутой в карман.
Дюк наклонился и прижал женщину к груди, неся ее внутрь комплекса, в то время как Ло позвонила в Хейлшторм, чтобы кто-то из ее медицинской команды приехал и осмотрел девушку, а Репо, Кэш и Волк вызвали всех остальных членов, чтобы они пришли в комплекс для экстренного собрания в церкви.
Все девушки клуба переглянулись, понимая, что это значит.
Это означало войну.
— Понеслась, — сказал Рейн, качая головой.