— Ладно, ученики — святое, не спорю. Но потом?
— Потом… Крэг, не надо делать из меня идиота, хорошо? Я и без твоих наставлений не собирался бегать от этой девушки. Просто у меня есть некоторые более срочные обязательства. Ученики, например. И у тебя есть обязательства. И вместо того, чтобы отвлекать меня душеспасительными беседами, лучше бы рассказал, что случилось с камнезубом до того, как ему в горло воткнули нож.
— Отравился он, а где — непонятно. Оборотней попросили, они попробуют отследить, откуда его принесло. Ладно, не буду больше мешать, раз ты так серьёзно настроен на работу. Удачи с этой рыжей! — Крэг, прекрасно зная характер друга, принял его нежелание обсуждать этот вопрос и в душу лезть перестал, но волноваться за него — нет.
— Спасибо, — ответил некромант. Кивнул на прощание, молча развернул стул обратно к столу.
Он просидел неподвижно несколько секунд, прислушиваясь и ожидая, пока хлопнет входная дверь, и несколько секунд после. В школе было три ученика с даром некромантии, за которых Хольт считал себя ответственным лично, был готов ответить на все их вопросы и помочь в любое время суток, и в первую очередь ради них никогда не запирал дверь. А во вторую… Кому могло понадобиться лезть в его дом, в самом деле?
И только убедившись, что Крэг действительно ушёл и не вернётся что-то уточнить, Тео длинно выдохнул, составил на столе кулак на кулак и уткнулся в получившуюся пирамиду лбом, ссутулившись и закрыв глаза.
Разговаривая с гостем, он бравировал и местами блефовал. И оставалось только порадоваться, что Крэг верил ему — и в него, — а потому ничего не заподозрил.
Он чувствовал себя смертельно уставшим. От тьмы, разъедавшей душу, от устава, от школы, от всего. А больше прочего — от людей. Сколько себя помнил, он всегда был одиночкой. И сложно было винить в этом приют, в котором Тео оказался в три года после смерти родителей — во всяком случае, так ему сказали, а собственные воспоминания его начинались уже в этих казённых стенах. Там были и другие дети, они общались между собой, спорили, боролись за власть в своей маленькой стае, и, кроме Теодора, никто не стремился забиться в дальний тихий угол с книгой. Нет, приют был неплохим, дети были сыты, хорошо одеты, учились, у них были воспитатели, которые действительно хотели сделать их жизнь легче. Но и стая тоже была.
Никакой обиды на это место Теодор не держал, даже анонимно жертвовал для него сейчас деньги, и не считал своё детство несчастным. Напротив, был ему отчасти благодарен. Приют, среди прочего, научил его двум очень полезным вещам, которые не раз пригодились после: сначала — прятаться, потом — драться.
Нет, трём, но он до сих пор не знал, что с этим третьим навыком делать. С одной стороны, никому не доверять — очень полезно и спасает от разочарований, а с другой… не в Ордене. Не с таким количеством тьмы внутри. И с того момента, как его отметила богиня, Тео пытался преодолеть эту привычку. Получалось плохо.
Этот поворот собственной жизни Теодор считал самой большой загадкой. Он пытался, но никак не мог понять, за что и почему Кромешная Тьма отметила именно его, почему посчитала достойным. Угрюмого диковатого одиночку, сына простых горожан, благодаря трагическому стечению обстоятельств получившему неслабый дар к некромантии. Кто-то из учителей предполагал, что дело в смерти родителей и её обстоятельствах: в том землетрясении погибли не только они, и смерти вокруг сказались на мальчишке.
Но некромантия — ладно, а вот внимание богини льстило. Это было странно — его выбрали, в него поверили, его сочли достойным. И Теодор, вдруг ощутивший себя нужным, полезным, изо всех сил старался оправдать доверие.
Судя по тому, что рыжая латорийка пересекла две страны, горы и без единой царапины дошла до самой школы, чтобы тут буквально рухнуть Хольту на голову, Кромешная его усилия не только заметила, но оценила и решила поощрить самым драгоценным даром, какой только могла преподнести своему воину. Богиня сделала для него всё, что могла. А дальше, как правильно заметил Крэг, ход был за самим Теодором.
Крэг вообще очень часто говорил правильные вещи. Умный, спокойный, жизнерадостный и общительный — Хольт уважал его как человека и собрата по Ордену, и невольно тянулся к нему как средоточию всего того, чего не хватало самому Тео. А целитель взялся ненавязчиво опекать нелюдимого некроманта в Латории, когда кромешников отправили бороться с тамошней нежитью. Конечно, со своим даром Хольт не мог остаться в стороне, и пусть он тогда только прошёл посвящение, но некромантов в ордене действительно было ничтожно мало, а нежити у соседей — много.