Крику стишок, черным углем написанный на белоснежной стене мечети, вызвал больше, чем шахсай-вахсай в Ашуру. Первыми обо всем проведали мальчишки. С самого утра торчали они перед мечетью, кривлялись и улюлюкали. Потом у мечети стали задерживаться женщины - и те, кто умели читать, и те, кто не умели; вскоре и мужчины увидели стишок, но - странное дело - никому и в голову не пришло взять и стереть похабщину. Пришел дядя Талыб председатель сельсовета, пришла Джейран - секретарь сельсовета; в конце концов они стерли черную надпись с белой стены мечети. Но не сразу - надпись должна была еще некоторое время оставаться, ее нужно было сфотографировать, потому что как же иначе найти написавшего стишок.
Об этом, правда, стало известно позднее, когда из района прибыли трое мужчин. Дядя Талыб, тетя Джейран, Зиянет Шекерек-кызы и те трое из района, собравшись в кабинете директора, долго бились над этой задачей: не осталось ни одного недопрошенного ученика, ни одной непросмотренной тетради: на чей почерк похоже? Но сочинитель стихов оказался хитрей даже тех из района писал печатными буквами, - поди разбери чей почерк!.. Так это и осталось тайной. Так же, как остался тайной человек в черном костюме, якобы вышедший ночью от Физзы. Осталась и чернота на стене - стишок стерли, но чернота долго еще не сходила с побеленной заново стены мечети...
5
На чистом имени учительницы Физзы стишок не оставил ни пятнышка. И депутатом ее избрали, и замуж она вышла, и детей нарожала. И со стены мечети сошло постепенно темное пятно. Но странное дело - где-то пятно все-таки осталось. Пятно от угля, которое стереть - раз плюнуть, и то, выходит, не исчезает в Бузбулаке бесследно. Ясно это стало лишь тогда, когда вернулся из армии Реджеб, тот, кто пас раньше колхозный табун. Тот Реджеб, который, придя из армии, сразу же в ту же ночь до полусмерти избил за мельницей председателя Джумшида, а потом сам, своими ногами пришел в милицию. Он тогда отсидел два года. Теперь Реджеб живет в Сумгаите, работает на каком-то заводе. Здесь, на поминках, он сидел рядом со мной.
Реджеб хорошо одет. Лицо у него строгое, властное. Он все молчал, покуривал, опустив голову. Изредка Реджеб поднимал глаза и окидывал сидящих, выразительным взглядом: да, это я, Реджеб, это я до полусмерти избил Джумшида, и я настоящий мужчина - может, кто сомневается в этом?
То, что он до полусмерти избил Джумшида, пусть остается на его совести, но только и другие дела доказывают, что Реджеб - настоящий мужчина. Он быстро получил в Сумгаите квартиру. Женился. А главное - перевез к себе мать. И вроде бы забыл ту историю, что случилась с ним в Бузбулаке каких-нибудь пять лет назад. Только нет, такое не забывается. В наши времена не больно-то часто случаются подобные истории, и не только в Бузбулаке, а вообще на всей нашей необъятной планете. А история была удивительная. Не история, а прямо легенда, сказание.
СКАЗАНИЕ О РУЗГЯР И РЕДЖЕБЕ
Она была дояркой, он - табунщиком, оба работники животноводческой фермы. Джумшид же, когда Реджеб уходил в армию, не был еще председателем, ветеринаром был - это мы с вами запомним.
Реджеб и Рузгяр давно уже любили друг друга. Перед тем как ему идти в армию, они обручились. Переписывались они, пока он служил, или не переписывались - не знаю. Сказание же, как говорили, началось в тот самый день, как Реджеб вернулся - прямо тут, на вокзале.
Сошел Реджеб с поезда и видит: машина из Бузбулака. За рулем, видит, тот же Мохсун - он водил единственную в то время машину бузбулакского колхоза. Но когда поехали, видит: Мохсун какой-то не такой: хмурится, помалкивает, на вопросы отвечает нехотя, а то и совсем не отвечает. Реджеб встревожился: или, думает, с матерью что, или с Рузгяр неладно. Спросил про мать - как, мол, она. Ничего, отвечает, здорова. А Рузгяр как? Прекрасно, говорит. Только сказать-то ведь можно по-разному. Вот Реджеба и взяло сомнение - не зря парень мнется. "А ну, - говорит, - остановись!" Сгреб Мохсуна за шиворот, выволок из кабины: говори, что случилось? Тот испугался, клянется, ничего, мол, такого. "Ей-богу, - говорит, - все в порядке. И мать здорова. И Рузгяр. Только ее, - говорит, - нет сейчас. Три дня как в Баку уехала".
- Зачем это ей в Баку?
- На совещание поехала.
- Какое еще совещание?!
- Обыкновенное.
- Кто ж ее туда послал?
- А это ты у своего дружка спроси!
- Какой еще дружок?!
- Разве Джумшид тебе не друг?
- Причем здесь Джумшид?!
- А притом, что он теперь председатель!
Но Мохсун главное не сказал. Не сказал, что Рузгяр выдвинули в депутаты! Что в Бузбулаке на каждом шагу - и в школе, и в клубе, и в чайхане - висят ее фотографии. То ли побоялся сказать, то ли от зависти не сказал. Но после этого разговора Реджеб в машину не сел. Пришел он пешком уже темно было - и, не доходя до деревни, от сторожа, караулившего коровник, узнал, что Рузгяр выдвинули депутатом.
Рассказывают, что, не заходя домой, Реджеб прежде всего посрывал отовсюду плакаты с фотографиями Рузгяр. Потом подошел к мечети, чиркая одну спичку за другой, внимательно обследовал стену, где когда-то были стишки про Физзу, и сразу отправился к Джумшиду.
- Такая твоя дружба, подлец?! Я в армии, а невеста моя в Баку по гостиницам трется?!
Надо признать (так, по крайней мере, утверждают), Джумшид проявил в ту ночь большую выдержку. Он все старался вразумить Реджеба, объяснить, что ничего плохого не случилось. Что, как ни высоко было достоинство Рузгяр, сейчас оно в десять раз выше.
- Мы же с тобой пуд соли съели! Пусть она слезами из глаз моих выйдет, если я к твоей невесте без уважения! Это же почет для тебя, что ее депутатом! И пятьдесят рублей на дороге не валяются; зачем их кому-то отдавать - пускай Рузгяр пользуется! А вообще, если хочешь знать, я тут и ни при чем. Доярки были нужны. Я троих назвал, они Рузгяр выбрали, виноват я, да?.. Иди, Реджеб. Иди и ложись. Все же нормально, честное слово! Весной поставлю тебя директором фермы. Заживем с тобой!..
Но Реджеб ничего не желал слушать.
- Так, значит? Значит, заживем? Что ж, сволочам неплохо живется!.. Я вот сейчас тебя измордую, сука поганая, а потом живи, если сможешь!..
Джумшид и это стерпел.
- Ладно, - говорит, - мордуй. Только не ори, ради бога. Ночь ведь детей разбудишь!
- Пошли за мельницу!
Вышли на улицу. Идут, разговаривают... Джумшид все надеялся уломать его, на мировую его склонял, только Реджеб ни в какую. Кончилось тем, что избил он Джумшида до полусмерти, взвалил чуть живого на спину и отнес жене.
А продолжение этой истории рассказывают в Бузбулаке так.
Притащив чуть живого Джумшида домой, Реджеб будто бы сразу же пошел к матери и сказал, что срок службы его продолжен и прибыл он только на побывку: часок-другой и обратно. И будто бы той же ночью Реджеб явился к Мохсуну, разбудил и начал выспрашивать такое, что нормальному человеку даже и в голову не придет.
Ну, к примеру:
- На какой машине Рузгяр ехала на станцию? (Будто в колхозе есть еще машина, кроме той, что Мохсун водит.)
- Какое на ней было платье? Какой платок?
- В машине ни с кем не говорила?
- Встретилась она с кем-нибудь на вокзале?
- Кто еще сел в вагон, в котором она поехала?
И даже такое ляпнул:
- А мужчина в черном костюме не влезал в тот вагон?
Словом, бред какой-то. Потом будто бы Реджеб ни с того, ни с сего сказал вдруг Мохсуну, что это он сам видел тогда, как от Физзы выходил один в черном костюме. Сказал и пошел в милицию. А еще говорят, будто видели его в ту ночь у калитки Физзы - сидел на камне и рыдал, ну, это-то уж сплошная выдумка. В Бузбулаке издавна так: начнут о чем-нибудь судачить, не успокаиваются, пока не выходит настоящая сказка по всем правилам. Не могут у нас в Бузбулаке без сказок, никак не могут; хоть в каждый дом телевизор ставь, на каждой улице фонари вешай... Конец сказания о Рузгяр и Реджебе лишний раз подтверждает это.