Глава вторая
Еврейская религия называется иудаизмом, однако иудаизм — явление многослойное, и потому у него много определений. Например, один из известных религиозных философов нашего времени А. Неер определяет его так: «Иудаизм — религия и, естественно, содержит в себе доктрину. Но специфический характер этой доктрины определяется неким человеческим сообществом: только евреи, будучи одновременно служителями и носителями иудаизма, владеют подлинными ключами к нему, ключами внутренними, сокрытыми; и эти ключи не пригодились бы при попытке открыть то, что обычно принято обозначать словом „религия“. Возвышаясь над религиозным элементом, составляющим ядро доктрины, еврей вместе с тем пребывает и в самом его центре»[17].
Однако, несмотря на всю сложность, еврейскую религию можно уложить в такую формулу: иудаизм — это евреи, а евреи — это иудаизм. Потому что евреи остались народом именно благодаря своей религии: она сохранила и объединила их, обеспечила их выживание в изгнании. Она же, кстати, помогла выжить и ивриту, ставшему из священного языка молитвы языком повседневного общения в еврейском государстве.
Что же касается взаимоотношения между Государством Израиль и еврейской религией, то оно в столь простую формулу не укладывается. Главенствующую роль обрело государство, созданное на секулярной, не религиозной основе. Читая биографии отцов-основателей Государства Израиль, можно без труда убедиться, как мало значила для них религия. Так, находясь в Америке, Бен-Гурион вступил со своей женой в гражданский брак и позднее принципиально отказался пройти традиционную хупу[18]. Принадлежащие профсоюзам столовые долгое время не соблюдали кошрут[19] — опять же принципиально.
При провозглашении Государства Израиль было установлено негласное (но от этого не менее действенное) соглашение между религиозной и нерелигиозной общинами — компромисс, называемый с тех пор «статус-кво». Казалось бы, само название компромисса показывает, что он должен соблюдаться в неизменном виде. На практике же его соблюдение меняется в соответствии с расстановкой политических сил, стоящих у власти.
В тексте Декларации Независимости — основополагающем документе, заменяющем еврейскому государству конституцию, — Бог даже не упоминается.
Религиозные делегаты в свое время отказались подписать «безбожный» текст, а нерелигиозные, и особенно крайне левые, настаивали на том, что «не будет никаких уступок клерикализму».
Выход нашел Бен-Гурион, предложивший внести термин «Твердыня Израилева», который верующие евреи отождествляют со Всевышним, а неверующие видят в нем, скажем, дух еврейского народа или нечто подобное. В последнем абзаце декларации так и написано: «С верой в Твердыню Израилеву ставим мы свои подписи…»
Обе стороны надеялись на свое конечное торжество: нерелигиозные отцы-основатели были убеждены, что ортодоксальный иудаизм постепенно уступит место секуляризму. Поэтому многим репатриантам из Северной Африки и арабских стран обрезали пейсы, а их детей отдавали в воинственно антирелигиозные киббуцы движения «Молодой страж», где их «просвещали» и заставляли отказываться от «предрассудков» своих родителей.
Для религиозной части общества было не менее очевидно, что создание Государства Израиль и есть залог соблюдения религиозных обрядов и заветов. Когда первые главные раввины Израиля Герцог (отец шестого президента страны) и Узиэль составляли текст молитвы за благополучие Израиля, они называли образование еврейского государства: «канун нашего освобождения».
И все же при любой расстановке сил «статус-кво» практически сохраняется в таких областях, как вопросы браков и разводов, оставшиеся в ведении Главного раввината; соблюдение кошрута в заведениях общественного питания и прежде всего в Армии обороны Израиля; и запрет на движение общественного транспорта по субботам, хотя и не во всех городах, но все же в большинстве.
Однако нельзя не отметить, что независимо от запретов, деклараций и статусов есть случаи, когда неверующие соблюдают религиозные предписания почти так же строго, как верующие. Больше всего это относится к Судному дню. Вот как описывает его уже упомянутый ранее философ, профессор Неер: «Полностью прекращает работу общественный транспорт; радио безмолвствует. Те, кто молится, собираются в синагогах. Кто не молится, молча предается раздумьям. Тишина стоит такая, что даже птицы и животные ее не нарушают. Это самый дерзкий вызов, который раз в год Человек-Народ бросает Вещи-Технике. Это воплощение того вызова, который еврейская доктрина бросает миру. Кто не был в Израиле, не представляет, какой может быть победа Духа над Материей»[20].
В других областях в разных местах появляются разные изменения. Кинотеатры и рестораны — скажем, в Тель-Авиве, — которые когда-то закрывались в канун Субботы, теперь остаются открытыми всю ночь, и не зря реклама называет Тель-Авив «круглосуточным городом». В Иерусалиме же, где религиозное население непрерывно растет, наоборот, все больше улиц перекрываются на Субботу шлагбаумами и цепями. Однако и тут это наталкивается на сопротивление светского населения.
Следует также отметить, что и религиозные партии обретают в Кнессете все большее влияние, поскольку тот блок, с которым они составляют коалицию, получает перевес голосов и приходит к власти. Приведя таким образом к власти политический блок, будь то правого или левого направления, религиозные партии начинают добиваться от него проведения тех законов, которые они считают необходимыми.
Непрерывные споры о сути подлинно еврейского государства вызваны тем, что с точки зрения религиозного меньшинства (не превышающего 18 процентов населения страны) Государство Израиль в его нынешнем виде вовсе нельзя назвать еврейским, ибо оно живет по светским законам двадцатого века, а не по талмудическим нормам и кодексам средневековья.
Нерелигиозное же население, составляющее более 80 процентов, в той или иной степени придерживается взглядов Теодора Ѓерцля, который написал в своей программной работе «Еврейское государство»: «Если вера нас объединяет, то наука делает нас свободными».
Правда, четкое разделение граждан на религиозных и нерелигиозных в Израиле практически невозможно. Потому что здесь значительная часть нерелигиозного населения соблюдает религиозные обряды не как религиозные, а как традиционные, ибо действительно еврейские религиозные обряды и есть еврейские народные традиции.
Но одно дело, когда речь идет о соблюдении обычаев-обрядов по доброй воле, и совсем другое дело, когда речь идет о попытках навязать их соблюдение.
И поскольку такие попытки порождены религиозным экстремизмом, то они, как и всякое проявление любого экстремизма, приводят к столкновениям не только идеологическим, но иногда и физическим.
Израиль — не единственное в мире государство, где религиозный истеблишмент в достаточной степени влияет на личную жизнь, права и свободы граждан. Но Израиль, пожалуй, единственное государство среди стран западного мира, где это влияние определяется политической силой религиозных партий, без которых здесь не создается ни одно правительство.
Израиле уже и так сделано много уступок религиозным партиям, но и при этом его вообще не признают люди из ультрарелигиозной иерусалимской секты «Нетурей карта» («Стражи града»), которые тем не менее живут в Израиле и пользуются его благами. С их точки зрения только Мессия может провозгласить воссоздание еврейского государства, а пока он не пришел, никакого еврейского государства нет. Не столь крайние ортодоксы государство признают и платят положенные налоги, но в Иерусалиме они не дали строить новый стадион и забрасывали камнями автомашины, проезжавшие по субботам вблизи религиозного района.
17
Андре Неер «Ключи к иудаизму» (пер. с франц.), изд. «Библиотека Алия», Иерусалим, 1988 год.