Всё укладывала в мешок, который я потом, уже в Щучьем, набил сеном, и был он мне матрасом долгие холостяцкие годы.
Укладывала мама, а у самой слеза по слезе, слеза по слезе, а всё каплет! Всё моё приданое и пересыпала слезами.
И стал я работать в газете.
Поцелуй козочки, или Убежавший мотоцикл
Уже вечерело. Я вышел от тракториста, к кому приезжал от газеты на попутке. Он уговаривал меня переночевать у него. Но я, застеснявшись, отказался и почесал своим ходом в Щучье.
Когда я выскочил за околицу села, было совсем темно. Полевой дороги не видно.
И побрёл я назад. В Малый Самовец.
Неправда, где-нибудь да перекручу ночку!
В потёмках я наткнулся на конюшню. Ворота закрыты не на замок, а на палочку.
Я вошёл и увидел в углу стожок сена.
Вот и мой дорогой бесплатный отель «Метрополь»!
Я зарылся в стожок и уснул.
На первом свету меня разбудила коза.
Она подбежала к стожку подкормиться и нарвалась на меня. Сквозь сон я сперва услышал шелест поедаемой сухой травы и скоро торопливые тёплые губы схватили меня за нос.
Я вскочил.
Коза осмотрительно отошла от стожка с пуком травы, торчащей изо рта, и уставилась на меня.
– Ме-е? – бархатно проблеяла она, будто спросила: «Ты кто?»
Козочка была молоденькая, красивая. С весёлыми серёжками.
Я потянулся и дурашливо завёл разговор:
– Панночка! Чего тебе нужно было от моего родного носа? Чуть не отгрызла… Ты что, будила меня? Или так целовалась?
– Ме-е… – уже тише, повинно ответила она. Будто созналась: «Да».
– Эх! Радость ты моя всекитайская! Да кто ж так целуется на зорьке? Учись, пока живой!
Я нежно взял её за кончики ушей, развёл их в стороны и ласково чмокнул в сочные тревожные губы:
– Вот как целуются в танковых частях!
Козочка отпрянула от меня. Гневно всплыла на задние стройные ножки и, угнув голову, со всей выси тукнула меня рожками в подставленную ладонь. Наказала за украденный поцелуй.
О своей ночёвке в конюшне, где жили и лошади, и козы, я как-то случайно проболтался редактору.
Анна Арсентьевна запечалилась.
– Толя! – сказала она. – Это не дело ночевать по конюшням. Надо что-то предпринимать… У нас в редакции нет машины. Зато есть мотоцикл. Целый ИЖ! Вы самый молодой в нашем коллективе. Должны быть и самый мотористый. Мобильный такой… Как какое срочное задание – скок на самокат и в путь! В минуты вы на месте. На автобусы надежда кислая. Всего в несколько самых крупных сёл ходят. А пешком когда доберётесь? Да и не ночевать же вечно по конюшням… Так что учитесь ездить на мотоцикле.
Июль. Макушка лета через прясла глядит.
В воскресенье наш метранпаж Коля повёз меня на долинку у речки Битюг на боевые учения. Вёз на ИЖе и рассказывал-показывал, как же править этой чумовой страстью.
– Свято помни главное: «Мотоциклист – полуфабрикат для хирурга». Не лихачь!
На долинке я трусливо сделал сам на ИЖе круга три, и Коля аврально завопил:
– Всё! Всё!! Всё!!! Отличично! Блеск!! Ас!!! Приказом министра обороны Союза Советских Социалистических Республик войсковые ученья успешно завершены! Клевота!.. А я уже весь устал. Аж извилины задымились! Объявляется срочный отлёт в уют. По хатам!
Я сел на ИЖ. Кивнул на кружалку за собой:
– Прошу, пан Учитель! Прокачу с именным ураганчиком! Прыгай!
Коля заколебался:
– Не-е, шишки-мышки… Нажопником[26] я никуда не поеду. Нужно мне это как зайцу спидометр. Дай-ка я лучше сам довезу тебя назад в полной сохранности…
– Мы так, двухколёсный браток, не договаривались. Кричишь, что я ас. А сам этому асу не доверяешь? Значит, не ас я вовсе, а недоучка?
Колюня хорохористо заартачился:
– Ойко да ну успокойся! Только кончай крутить яйца. Ас! Ас!! Ас, в дышло тебя!!!
Обречённо махнув рукой, – была не была! – Коля плюхнулся на чёрную кружалку за моей спиной и благословил меня многопартийным матом.
Дня через два я поскакал в командировку.
День цвёл солнечный. Полевая дорога сухая, и я летел на ИЖе как сто чертей на сабантуй в родной преисподней.
На ферме я переговорил с заведующим.
Собрался уезжать. Завожу своего коника… Никаких признаков жизни не желает подавать. Совсем не фурычит!
– Давай-ка мы тебя подтолкнём! – предложили свои скромные услуги два дюжих молодца.
– Не возражаю.
Я держу своего ИЖика за рога.
Коржики позади упираются битюжками.
С божьей помощью потихоньку разбегаемся.
Я наддал газку, и мотыч,[27] зверовато рыкнув, вырвался из моих худых бледных клешней и угрозливо понёсся.
Я и оба-два толкача сделали всё что могли. Настежь распахнули дурацкие калитки[28] и тупо таращимся, как наша тачанка без ездока с рёвом, с дымком нарезает от нас по лугу.