Она почти побежала мимо кабинетных дверей с массивными медными табличками: начальник того, консультант сего. Серафимина дверь от лестницы налево — шестая по левой же стене. На табличке прописными буквами — «ПРОГРАММНЫЙ ДИРЕКТОР» и инициалы. Без имени и фамилии. Серафиме это очень нравится, она чуть не визжала, когда ей эти медные вензеля доставили. Толя стерпел: буркнул, мол, совсем с ума посходили, но и только.
— Ценит! Ценит, Толечка! — торжествовала тогда Фима…
На Марининой двери никакой таблички нет вообще. Нет, ну «личный ассистент» — это ведь не должность, это больше походит на «жена декабриста», по сути, приговор. «Помощник» звучит несколько уничижительно, а «заместитель» — явный перебор. Поэтому — обойдемся: просто кабинет, просто работа, просто Марина Камильская.
Когда Марина только перешла на «Позывной» с федеративного телевидения, табличку все же хотелось. Казалось, без нее непонятен статус. Она даже думала, что, будь Серафима мужиком, сказали бы, мол, все понятно, притащила любовницу. Но ввиду их с начальницей гендерной незаинтересованности все же стеснялись.
Глупые люди.
Уже в приемной Марина наткнулась на Фиму и нескольких начальников отделов, остальных, видимо, пригласили раньше. Долго здоровалась со всеми за руку — теперь здесь так принято.
— Ну что, можно, наверное, заходить? — непонятно у кого спросила секретарша.
Кто-то открыл дверь в зал и сказал: «Сначала дамы, потом — хамы». Марина поморщилась.
Это был парадный зал радиоузла. Комната, которую делали для приемов и торжеств всего федхолдинга, но которая после переезда других подразделений досталась станции целиком. До сих пор руководство «Позывного» так и не додумалось, чем можно заполнить эти пол футбольных поля. Ограничились развешиванием портретов по стенам (собралась полная коллекция старост), установкой узкого деревянного стола персон на 40 и двух рядов кресел — по правой и левой стене. Таким образом, в одной комнате теперь могла собираться вся редакция, за исключением разве что техников-линейщиков. Но таких общих собраний на памяти Марины не было ни разу. На всех же остальных совещаниях, проходивших в «генеральном» зале, присутствовавшим нередко казалось, что они брошены в просторный склеп с евроремонтом.
На сей раз за столом собралось человек двадцать. Замы директора — трое в одинаковой степени неаппетитных мужиков за сорок в той стадии накопления пуза, когда речь уже начинает идти о переходе на второй центнер. Все в блеклых рубашках, двое — в неброских галстуках. Плюс к этим мушкетерам в отставке — редактор с замом, молодой еще парень в очках и коротко стриженая зеленоглазая девка около тридцати. Начальники отделов, два инженеров и собственно они с Серафимой.
Во главе стола сидел сам гендир — Толичка Абазов. Анатолий Николаевич. Лауреат и передовик. Сильно пьющий мальчик неопределенного возраста, слегка небритый и слегка опухший. Растерянный взгляд его покрасневших глаз никого из собравшихся не удивлял. Все привыкли, что Толя ежечасно делает для себя открытия, практически заново познает мир.
Удивляло другое. Рыжая тетка в жутком брючном костюме расцветки дешевых кухонных обоев, подпиравшая гендира справа.
— Кто это? — тронула Марина Серафимин рукав.
Фима склонилась к Марининому уху.
— Черт его знает, — прошептала она, — поди из Общегражданского надзора прислали. А может, от родноверов.
— Все в сборе? — кашлянув, осведомился Абазов. — Тогда начинаем.
Потом зачем-то встал и по-отечески оглядел своих сотрудников.
— Начнем мы сегодня с того, что предоставим слово Тамаре Сергеевне, — сообщил он, растирая большим пальцем правой руки ладонь левой, — она наш куратор и она… выскажет несколько соображений.
Тамара Сергеевна тоже встала.
— Здравствуйте, уважаемые! — сказала она, водя глазами поверх голов собравшихся. — Я приехала сегодня донести до вас некоторые позиции, — тут тетка сделала паузу, которая, очевидно, должна была показаться многозначительной. — Мы будем говорить о той функции, которая на нас ложится в связи с сегодняшним временем.
— На нашу преподавательницу старослава похожа, — прикрывшись ладонью, шепнула Серафима. — Она все время о себе во множественном числе говорила.
Тамара Сергеевна тем временем продолжала. Она рассказывала про «ветеранские организации, которые задают нашу повестку». Про народ, «однозначно высказавшийся за сохранение традиций». Про «наши общие ценности». Это все были предварительные ласки, по которым еще нельзя судить, насколько жестким окажется сношение.