— Ты когда-нибудь целовал девочку?
Вопрос настиг меня, как удар молнии. Он раздался, как гром среди ясного неба. Я вспомнил, как жарко мне стало тогда. И дело было вовсе не в майском солнце, которое светило прямо над нами. Конечно, я никогда раньше не целовался, но мне было слишком трудно признаться в этом. И поэтому, вместо того чтобы ответить, я просто молча покачал головой.
— А хочешь?
Не помню, чтобы я сказал «да» или «нет». Вероятнее всего, я просто сидел молча, полностью замерший, как мышка перед кошкой, — и ждал. Эмили оценивающе посмотрела на меня, а потом, прежде чем я успел встать и со всех ног бежать оттуда, она поцеловала меня в губы. Сейчас я вспомнил об этом поцелуе, словно все случилось вчера. У меня было такое чувство, как будто тысячи звезд посыпались на меня с неба. Никогда, даже спустя тысячу лет спустя, не смогу забыть этого момента.
Я вздохнул…
— Ну разве она не прелесть? — раздался голос леди Памбридж прямо над моим ухом.
Я отпрянул назад от неожиданности — она вошла в комнату слишком тихо.
— Извините, я не хотела испугать вас. Но вы видимо так глубоко задумались над фотоснимком, что даже не заметили, как я вошла.
— Я как раз путешествовал во времени, — признался я.
— О да, мне знакомо это чувство, — улыбнулась хозяйка, — не переживайте. Когда вы достигнете моего возраста, вы станете все чаще обращаться к прошлому. Могу ли я предложить вам в качестве своих извинений «Амонтильядо» 1969 года?
— С удовольствием, — ответил я.
— Как вам ваша комната?
— Чудесно, мэм. Собственно, как и все здесь… Кстати, это поместье напоминает мне ваш старый дом в Хивере. Воспоминания о нем прочно обосновались в моей памяти.
— Ах, да, старый Хивер. Вы были там после смерти Рональда?
— Нет. Я продал дом. Он был полон воспоминаний, и это удручало меня. Да и к тому же, что прикажете делать со всем этим имением? Я рожден для городской жизни. На вырученные деньги я купил себе прекрасную квартиру, в которой чувствую себя абсолютно счастливым человеком.
— Извините меня за откровенность, но я считаю непростительной ошибкой, то, что вы продали дом, — сказала леди Памбридж и протянула мне стакан. — Поверьте мне, чем старше становишься, тем сильнее тянет к корням. Вы это еще почувствуете. Как вы думаете, почему мы с мужем построили этот дом по старым чертежам? Мы надеялись пустить корни здесь. Но знаете, что я скажу вам? Это не сработало! Никто и ничто не сможет заменить вам места вашей юности.
Она подняла бокал, и мы чокнулись. В этот момент в фойе раздались голоса. Видимо, пришли двое других гостей. Открылась дверь, в комнату вошли два австралийца. Оба были одеты в безупречные костюмы. Только Сикспенс, казалось, чувствовал себя неловко в подобном одеянии — равно как и я. Они оба выглядели так, словно были героями из рассказов Джона Райдера Хаггарда. И несмотря на то, что мой скептицизм по отношению к Малони не стал меньше, мне было любопытно, что же свело вместе двух столь разных людей.
— Пожалуйста, проходите, — привычно и уверенно сказала леди Памбридж. И я задался вопросом, как звучал ее голос в те времена, когда она была в полном расцвете сил.
— Эстон, налейте джентльменам, чего они пожелают. Я надеюсь, что вы успели нагулять аппетит, потому что Миранда, моя повариха, приготовила для вас нечто особенное.
— Я голоден, как волк, — засмеялся Малони и покачал головой, когда Эстон предложил ему стаканчик шерри. — Спасибо, но, мой друг, это не для меня, — сказал он дворецкому, который уже налил ему стакан и от неожиданного отказа высоко поднял брови. — Я лучше останусь трезвым до того самого момента, когда мы узнаем цель нашего визита. Мои комплименты леди Памбридж. Комнаты просто великолепные. Я даже не мог мечтать о том, что буду чувствовать себя так хорошо в непосредственной близости от моря. Я же, по сути, та еще сухопутная крыса.