– Жозефина. – Себастьян взял ее за руку, медленно притянул к себе и обнял. – Я так сожалею.
– Да, я полагаю, здесь все кончено, – процедил Эмбри, его мышцы все еще сковывала ярость. – Мы уедем в Коста-Хабичуэлу завтра. Идемте, Мария, Жозефина. Нужно собираться.
Сердце Себастьяна замерло.
– Я понимаю безотлагательность вашего отъезда и знаю, что вас влечет долг, ваше величество, – сказал он. – Но я также знаю, куда меня влечет мое сердце. Если Жозефина останется, я не имею никакого желания откладывать нашу свадьбу. Как вы сказали, у вас нет страны, которую можно восстановить. Ваша дочь, тем не менее, может начать новую жизнь.
Эмбри уставился на него. Ему явно никогда не приходило в голову, что могут быть подлинные чувства и что они имеют главное значение. Потом он перевел взгляд на дочь:
– Жозефина?
Та не сводила глаз с Себастьяна.
– Ты сказал, что снова сделаешь мне предложение, – выдохнула она.
У него нервы натянулись, когда он медленно опустился на одно колено и взял ее руки в свои.
– Жозефина, – сказал он, – меня не волнует, принцесса ты или дочь солдата, дом которого смыло в море. Ты восхищаешь меня и изумляешь, ты показала мне, что мое сердце еще живо, оно просто застыло от одиночества. – Его голос дрогнул, он откашлялся. – Ты снова оживила его. Я люблю тебя со всем пылом, который ты снова пробудила в моей душе. Ты выйдешь за меня замуж?
Слезы текли по ее щекам, но она улыбалась.
– Я тоже люблю тебя, Себастьян, – дрожащим голосом выговорила она. – Да, я очень хочу стать твоей женой.
Переведя дыхание, он снял кольцо с печаткой Мельбурна и надел ей на палец. Кольцо было слишком велико, но все поняли символическое значение этого жеста. Раздались громкие аплодисменты, по крайней мере, со стороны его родных и друзей – искренние. Себастьян встал и обнял ее.
– Тогда ничто иное уже не имеет значения, – тихо прошептал он ей на ухо. – Ничто.
Сам Принни проводил их до дверей. Это было лучшей гарантией, что план Себастьяна оказался успешным. Жозефина снова вздохнула. Все поверили в историю. И послезавтра, когда это письмо появится в «Лондон таймс», никто не отплывет в Коста-Хабичуэлу.
За один вечер они разрушили двухлетний план отца. Она снова посмотрела на него, приближаясь к карете в сопровождении утешающего принца-регента. Она не могла вообразить, что чувствует отец, как злится на нее.
– Ты не поедешь с ним домой, – тихо сказал Себастьян, ее собственное предчувствие эхом отозвалось в его глубоком голосе. Он так и не отпустил ее руку, с тех пор как поднялся, чтобы обнять ее.
– Я и с тобой не поеду домой, – тем же тоном ответила она и попыталась улыбнуться. – Я погублю твою репутацию.
– Очень смешно. Я знаю, что ты беспокоишься. Я тоже.
– Не жди, что я за три минуты навсегда распрощаюсь с родителями. – Судорога перехватила ей горло.
– Я этого не жду, – ответил он. – Но твой отец рисковал чужими жизнями. Я не желаю рисковать твоей.
Отец не станет вредить ей, но Жозефина отчетливо понимала, что Себастьян, потеряв первую жену, сделает все, чтобы защитить ее.
– Что ты предлагаешь? – спросила она, уступая его беспокойству.
– Нелл, – позвал Себастьян сестру и что-то прошептал ей. Она кивнула.
– Жозефина, – сказала Элинор, – буду рада предоставить в ваше распоряжение Корбетт-Хаус, пока ваши родители заняты возвращением домой.
Эмбри тут же обернулся и прищурился:
– Я не…
– Прекрасная идея, леди Деверилл, – вмешалась мать Жозефины. – И хорошая возможность познакомиться с твоим новым положением, дочка.
– Да, конечно, – угрюмо кивнул отец.
– Мы придем навестить вас утром, ваши величества, – сказал Себастьян. – Мои поверенные помогут вам скорее вернуть средства, полученные от продажи земли. И банковские ссуды, полагаю. Теперь в Сан-Сатурусе усовершенствовать нечего.
– Действительно. – Принни подал руку, и Эмбри тряхнул ее. – Я прослежу, чтобы банк простил причитающиеся ему проценты.
Последний раз, взглянув на дочь, король поднялся в карету. Мать поцеловала Жозефину в щеку.
– Я пошлю Кончиту с твоими вещами в Корбетт-Хаус. Пожалуйста, приезжайте утром. – К удивлению Себастьяна, она взяла его за руку. – Оба.
– Приедем, мама. Yo te amo.[9]
– Те amo, querida.[10]
Когда они утром подъехали к Бранбери-Хаусу, Себастьян почти ожидал увидеть все двери и окна распахнутыми, а дом – выпотрошенным. Вместо этого слуги сновали как муравьи, укладывая огромный багаж в несколько нанятых карет. Себастьян ненадолго задумался, сколько английских денег Эмбри потратил.
Не высказываясь на этот счет, он помог Жозефине выйти из кареты. Его подмывало самому провести ночь в Корбетт-Хаусе, но, как ему ни хотелось защитить Жозефину, он не думал подавлять ее.