– О! – удивленно воскликнула Фелисити. – Как приятно вас видеть, мисс Эплгейт. Заходите, пожалуйста.
Весь дом, состоящий главным образом из одной большой комнаты, был старательно прибран. Деревянный пол выскоблен, камин вычищен от золы, на столе стояла лишь миска с орехами и графин с водой. У камина лежала, свернувшись, серая кошка. Кровать в углу была аккуратно застелена.
Пока Мэдлин объясняла цель своего прихода, миссис Барлоу налила воды в чайник и повесила его на крюк над углями.
В ответ на просьбу Мэдди сопровождать ее на званые вечера вдова улыбнулась, но как-то уныло.
– Я была бы счастлива вам помочь, но, боюсь, мой гардероб не совсем подходит, мисс Эплгейт.
– О! Называйте меня Мэдлин, прошу вас. Мы знакомы с вами уже несколько месяцев. По правде говоря, я и в своем гардеробе сомневаюсь. А знаете, что я сделаю? Я поднимусь на чердак нашего дома и пороюсь в сундуке с мамиными платьями. Может, нам что-то подойдет. Я с удовольствием поделюсь с вами тем, что имею.
– Это более чем великодушно, но это вещи вашей матери! Я не уверена, что могу их принять. – Миссис Барлоу разволновалась. – И пожалуйста, называйте меня Фелисити.
– Какое прелестное имя, – сказала Мэдди, ненадолго отвлекшись от своих мыслей.
– На латыни оно означает «счастливая, удачливая», – объяснила подруга, удрученно оглядев свое скромное жилище. – Были времена, когда это имя звучало, скорее, как шутка, которую сыграла со мной судьба.
– Именно поэтому вы должны принять мое предложение, к тому же я, честно говоря, не знаю, много ли смогу вам предложить, – призналась Мэдди. – Я уже много лет не заглядывала в этот сундук. Мои сестры-близнецы всегда воротили нос, когда им предлагали перешить мамины платья, а средняя сестра Джулиана презиравшая местных молодых людей, вообще этим не интересовалась, пока не уехала в Лондон и по уши не влюбилась в своего великолепного баронета.
Фелисити рассмеялась.
– Конечно, если вы все еще в трауре… – неуверенно запнулась Мэдди, не зная, насколько деликатна эта тема. Миссис Барлоу, то есть Фелисити, никогда не делилась с ней подробностями смерти своего мужа, а Мэдди, уважая ее сдержанность, никогда, не расспрашивала.
– Ах, что вы! Прошло уже больше года, просто я… в общем, иногда дело просто упирается в деньги. – Вдова опять печально улыбнулась.
– О, я понимаю. Значит, вы должны прийти ко мне и помочь покопаться в сундуке. Уверена, что никто из мужчин не заинтересуется нашими поисками сокровищ.
Выпив по чашке чаю, обе дамы вернулись в дом Эплгейтов и отправились на чердак, где нашли свой покой всевозможные реликвии прошлых лет. С помощью Фелисити Мэдди отодвинула кое-какие обломки мебели, подруги открыли сундуки и стали рассматривать старомодные платья с пышными юбками. Чтобы уберечь от моли, платья переложили ветками лаванды. Так что наряды, несмотря на долгие годы, сохранились в хорошем состоянии и их вполне можно было перешить по современной моде.
Мэдди и ее отец обычно вели спокойную, размеренную жизнь и редко выезжали в свет, поэтому Мэдди не особенно были нужны нарядные платья. Но теперь она обрадовалась, что вспомнила о старых платьях матери. Мэдди отложила несколько шелковых платьев и длинную вечернюю шелковую накидку на подкладке, которые можно было бы использовать для переделки. Еще она нашла в одном из сундуков тетрадку с рецептами и решила, что она может пригодиться Бесс для приготовления каких-нибудь вкусных блюд, на тот случай если к Эплгейтам вдруг нагрянут с визитами.
Подруги перенесли платья с чердака в спальню Мэдлин, чтобы получше их разглядеть. В таком виде надеть их было нельзя – фасоны слишком старомодные, – но материал и отделку можно использовать снова.
– Из этого шелка цвета лаванды выйдет замечательное платье для вас, Фелисити, – сказана Мэдди.
– Вы так великодушны, – ответила вдова, со вздохом погладив гладкий шелк. – Не знаю, как вас благодарить.
– Ерунда. Я рада, что вы согласны отказаться от вашего затворничества и будете сопровождать меня в свет, так что папе не придется повсюду ездить со мной только потому, что все графство вдруг возжелало взглянуть на моего жениха.
– Полагаю, что мы таким образом совершаем акт милосердия по отношению к нашим соседям, – хихикнула Фелисити.
Обе залились смехом.
– Дорогая Мэдлин, я надеюсь – хотя не мне говорить об этом, – что вы счастливы своей помолвкой, – серьезно добавила вдова. – То есть я надеюсь, что вы действовали не под давлением обстоятельств, не ради сохранения вашей чести и не напоказ, потому что я знаю, как важна помолвка для девушки из хорошей семьи.
Мэдди посмотрела подруге в глаза.
– Вначале это было напоказ – была затронута моя репутация и честь семьи. Но сейчас я чувствую, что счастлива.
Она вдруг вспомнила свою неуверенность и страх, что не сможет стать хорошей невестой. Может, спросить совета у старшей и более опытной подруги? Она сделала глубокий вдох и решилась:
– Вы знаете, что я лишилась матери, когда была ребенком?
– Да, – кивнула Фелисити.
– И что я никогда не собиралась замуж?
– Почему, моя дорогая? – Фелисити была явно ошеломлена.
Мэдди отвернулась, вспомнив то тяжелое время, когда заболела ее мать и для маленькой девочки рухнул весь мир.
– Моя мать взяла с меня клятву заботиться об отце. И я пообещала. Это были ее последние слова. Я держала ее руку, а она все слабела и слабела. Она уже не могла говорить и никого, кроме отца, не узнавала – так она его любила.
На глаза Мэдлин навернулись слезы. Фелисити положила руку ей на плечо:
– Вам, наверное, было очень тяжело. Сколько вам было лет?
– Восемь. Но я пообещала, понимаете? А потом, когда подросли мои сестры, я пыталась заменить им мать – направляла их, как могла, утешала, – потому что была старшей. Я так многого не знала, а спросить было не у кого.
– Ах, дорогая, сколько же вы на себя взвалили, – сочувственно сказала Фелисити. – Ваше детство кончилось так рано, а потом у вас была не самая легкая жизнь.
– Не то чтобы наш отец не был самым лучшим отцом на свете, как вы понимаете, но он был отцом, он не мог быть матерью, как бы ни старался. А потом с ним произошел несчастный случай, и все стало еще тяжелее. – Мэдди достала платок и вытерла глаза. – Ни у кого из нас не было приданого, и я считала, что нам повезет, если хотя бы две сестры найдут мужей. А я решила оставаться дома и заботиться об отце с той сестрой, которая тоже не выйдет замуж. А потом случилось чудо – Лорин влюбилась в сына мирового судьи, и он, к счастью, влюбился в нее, и они поженились. Вскоре другая сестра, Джулиана, уехала в Лондон, а потом сбежали близнецы, и это могло обернуться несчастьем… ох и намучилась же я с ними! – Мэдди покачала головой, вспомнив, как она отчитывала своих безответственных младших сестер. – Честно говоря, если бы не сказочное везение…
Фелисити, очевидно, следила за ее мыслью.
– К счастью, все кончилось хорошо. Я была так довольна, что близнецы вышли замуж. Они выглядели такими счастливыми. Я думаю, они повзрослели.
– Я очень на это надеюсь. А если нет, то пусть теперь это волнует их мужей, а не меня. То, что мне рассказывали об их эскападах в Лондоне…
– Да, но я уверена, что слухи здорово преувеличены, – быстро ответила Фелисити, словно желая переменить тему.
– Наверное, – вздохнула Мэдди.
Она вдруг вспомнила, о чем хотела спросить подругу, а это не имело ничего общего с ужасными выходками младших сестер. Если Мэдди сейчас же не начнет спрашивать, она совсем оробеет.
– Фелисити?
– Да?
Тон Мэдлин изменился, и вдова насторожилась. Она повернулась к Мэдди, которая рассеянно проводила пальцем по расстеленным на кровати кружевам и явно хотела о чем-то ее спросить.
– Когда вы выходили замуж… вы знали… я имею в виду… вам были знакомы… то есть ваша мать объяснила вам… – Она запнулась, не зная, как сформулировать такой важный для нее вопрос.