Служанка поторопилась открыть входную дверь, так что Эйдриану ничего не оставалось, как снова взять на руки мисс Эплгейт и внести ее в дом.
Она в очередной раз открыла глаза. Эйдриану показалось, что она его узнала.
– Где…
– Вы дома. Не бойтесь.
Она улыбнулась ему такой безоблачной улыбкой, что он с ужасом подумал о том, какая поднимется буря, когда мисс Эплгейт поймет, что означает для нее ночь, проведенная с ним наедине.
Потом больная опять закрыла глаза, а он внес ее в дом. Он ожидал увидеть шумную толпу родственников, встречающих своего заблудившегося ягненка. Но в холле был всего один человек. В инвалидной коляске сидел пожилой мужчина.
– Как она? – Его лицо выражало беспокойство. Это, должно быть, ее отец, глава дома. Он инвалид, и в этом, скорее всего причина бедности семьи Эплгейт.
– Ваша дочь очень устала, сэр, но, я думаю, она поправляется. С вашего позволения, могу я отнести мисс Эплгейт в ее комнату?
Старик кивнул, хотя и неохотно, но в его окружении не было человека, достаточно сильного, чтобы нести мисс Эплгейт. Пожилая служанка отвела Эйдриана в спальню, и он опустил девушку на кровать. Служанка накрыла хозяйку одеялом и положила влажную тряпку ей на лоб.
Поскольку у Эйдриана не было причины оставаться, он направился к двери, но на пороге обернулся, в надежде что мисс Эплгейт хотя бы на мгновение откроет глаза и увидит его. Этого не произошло.
Он стал медленно спускаться по лестнице.
Внизу Эйдриана, как он и предполагал, ожидал мистер Эплгейт.
– Полагаю, нам надо кое-что обсудить, – сказал он официально и очень решительно. – Вы не могли бы сопроводить меня в мой кабинет?
– Разумеется.
Они оказались в небольшой комнате, все стены которой были от потолка до пола уставлены книжными полками.
Хозяин подъехал к столику с напитками и налил обоим по стакану вина.
– Я Джон Эплгейт. А вы?
Мистер Эплгейт подъехал к письменному столу и повернулся лицом к Эйдриану.
– Виконт Уэллер к вашим услугам, сэр.
Эйдриан взял стакан и занял место напротив хозяина.
– Во-первых, я должен поблагодарить вас за то, что вы помогли моей дочери и привезли ее домой. Она моя старшая дочь и очень дорога моему сердцу. Я провел бессонную ночь, беспокоясь о том, что она не вернулась домой, не зная, что с ней могло случиться. Наши болота очень опасны, но еще опаснее люди, иногда встречающиеся на дорогах. Беззащитная молодая леди могла…
– Я бы поступил так же, если бы в беду попала простая девушка, – прервал его Эйдриан. – И я, конечно, не задумываясь, пришел на помощь юной леди, тем более что она была без сознания и…
Мистер Эплгейт вздрогнул, видимо, представив дочь в таком состоянии.
Эйдриан решил продолжать, чтобы предупредить обвинения, которые наверняка должны были последовать:
– Вы, конечно, хотите спросить меня, воспользовался ли я уязвимым состоянием мисс Эплгейт. Я наткнулся на вашу дочь, лежащую без сознания на полу беседки. Хотел укрыться от дождя, зашел в беседку и увидел ее. Я боялся, что она может заболеть, потому что одежда на ней была насквозь мокрая. Я попытался ей помочь. Я не сделал ничего такого, что не сделал бы – не должен был сделать – джентльмен. Я не могу этого доказать, могу лишь дать слово джентльмена, сэр. – Он посмотрел прямо в глаза старику, а потом сказал: – Проблема, насколько я понимаю, в том, что люди не склонны принимать подобные объяснения на слово – даже если они правдивы.
Выражение лица старого Эплгейта было суровым.
– Это так. – Он отпил глоток вина. – И поэтому…
– Поэтому я сказал вашим крестьянам, что я помолвлен с вашей дочерью, – закончил за него Эйдриан.
– Да. Стало быть, вы признаете, что это была… ложь? Потому что я совершенно определенно знаю, что моя дочь ни с кем не помолвлена.
– В тот момент я понял, что, сколько бы я ни клялся, местные сплетники истолкуют все самым неприятным образом, – сказал Эйдриан. – Это был единственный выход. Но я готов обратить все в правду, если ваша дочь будет на это согласна.
Лицо мистера Эплгейта оставалось непроницаемым.
– У меня хорошая репутация, – продолжал Эйдриан. – Я обладатель старинного уважаемого титула, у меня большое поместье, и я позабочусь о том, чтобы у нее было значительное наследство. Она ни в чем не будет нуждаться, когда меня не будет рядом.
– Мы вас не знаем. Не думаю, что моя дочь так легко согласится покинуть родной дом ради незнакомого человека.
– Я могу это понять. Я мог бы принять определенные меры, чтобы она могла остаться здесь. Мы могли бы сочинить какую-нибудь историю, чтобы как-то объяснить это соседям.
– Из вас получится самый сговорчивый и весьма необычный… муж. – Мистер Эплгейт был явно удивлен. – Почему вы хотите спасти репутацию девушки, которую даже не знаете? Если вы один из тех, кто… любит мужчин, а жена вам нужна для прикрытия, должен вам сказать, что я не стану жертвовать своей дочерью даже…
Эйдриан с трудом подавил несколько истеричный смешок.
– Чего нет, того нет!
– Тогда зачем…
Эйдриан понял, что надо открыть правду. И он ее открыл, хотя знал, что, в конце концов, столкнется лицом к лицу с тем, чего больше всего боялся, – с тем выражением жалости в глазах людей, когда они узнавали о его судьбе, преследовавшей Эйдриана подобно старинному цыганскому проклятию. Но теперь мистер Эплгейт, по крайней мере, знал, почему Эйдриан с такой легкостью соглашался на женитьбу.
И тогда мистер Эплгейт послал служанку наверх, чтобы узнать, не проснулась ли его дочь.
Теперь Эйдриану предстояло встретиться с самой мисс Эплгейт и убедить ее в том, что ей придется разделить его судьбу, но это будет ее шанс на спасение.
Глава 3
Мэдлин открыла глаза и увидела знакомое цветастое покрывало, натянутое до самого подбородка. На ногах лежало старое выцветшее голубое одеяло с заплаткой с правой стороны. Шторы были задернуты, так что в комнате было темно. Все знакомо – ее комната, шторы, старое одеяло и цветастое покрывало.
Значит, она дома, в своей кровати. На теле – льняная ночная рубашка, завязанная у самого горла.
Наверное, все это был сон. Она гуляла одна по лесу, и у нее началась головная боль и головокружение. Пошел дождь, и она насквозь промокла. Потом она на минуту очнулась и увидела, что лежит голая рядом с темноволосым мужчиной, он смотрел на нее так, что она даже не знала, как описать этот взгляд, но сейчас, когда Мэдди о нем вспоминала, ее охватывал непонятный трепет.
Незнакомец нежно прикасался к ней, прижимал к себе, когда она дрожала от холода и боли, чем-то накрывал ее, когда у нее уже не было сил ни шевелиться, ни говорить. Он не беспокоил ее глупыми вопросами, как это обычно делали люди, не знавшие о ее недуге. Он был просто чудом.
Но это был сон, сказала она себе. Он был бы чудом, если бы существовал в действительности. А еще это было бы неописуемым скандалом и непристойной ситуацией – незнакомый мужчина видел ее голой. Об этом даже подумать страшно. Она покраснела:
Дверь открылась. На мгновение у Мэдди вспыхнула надежда, что это пришла младшая сестра, Джулиана, чтобы обнять и утешить ее.
Но Джулиана была замужем и в настоящее время отправилась в далекое путешествие со своим мужем, одержимым любовью к экзотическим животным. Их недавно овдовевшая средняя сестра все еще жила в доме своего свекра, не оправившегося после потери единственного сына. Даже самые младшие сестры-близнецы, Офелия и Корделия, недавно вышли замуж, и в доме осталась только Мэдлин. Она, конечно, радовалась за своих сестер. Только дом стал каким-то пустым, и она очень по ним скучала.
В комнату вошла старая служанка Бесс, не подозревая, что за ней тянется шлейф воспоминаний о более счастливых временах. Она принесла на подносе чашку с бульоном, и его запах напомнил Мэдди, что желудок пуст. Она немного пошевелилась, чтобы убедиться, что головокружение прошло и можно себе позволить съесть что-либо легкое.