Серьезно, Джен?
Пока я привожу в порядок волосы, наблюдаю за ним в зеркало. У него явно есть ко мне вопросы. Наконец Эван озвучивает один:
– Ты в порядке?
– Не могу поверить, что мы почти сделали это, – сокрушаюсь я, чувствуя, как к горлу подступает стыд. Затем обретаю самообладание, снова выстраиваю свои стены и поднимаю голову. – Хочу прояснить: такое больше не повторится.
– И какого черта это значит? – Его оскорбленный взгляд встречается с моим в отражении.
– Это значит, что я пробуду в городе совсем недолго ради моего отца, но, пока я здесь, мы не будем видеться.
– Шутишь? – Он мрачнеет, замечая решительное выражение моего лица. – Какого дьявола, Джен? Сначала ты суешь язык мне в рот, а потом говоришь отвалить? Это какое-то дерьмо.
Повернувшись к нему лицом, я пожимаю плечами с притворным безразличием. Эван стремится вывести меня на эмоции, поскольку знает: чем больше я откликаюсь, тем выше его шансы. Но впредь я не стану реагировать на подобное, не сегодня. Это было неверное решение. Временное безумие. Сейчас мне лучше. Все пришло в норму. Я прогнала всю эту чушь из своей головы.
– Ты же знаешь, мы не можем держаться друг от друга подальше, – негодует он. – Мы много раз пытались. Но у нас ничего не получалось.
Он прав. В старшей школе мы постоянно то сходились, то расходились, пока я наконец не покинула город. Это были вечные качели – от любви к ссорам. Порой я была мотыльком, в другой раз – пламенем.
В итоге я кое-что поняла: единственный способ выиграть – это не играть вообще.
Открыв защелку на двери, я останавливаюсь на секунду. Смотрю через плечо и говорю:
– Все когда-то бывает в первый раз.
Глава третья
Вот что я получил за то, что был хорошим парнем. Ей хотелось на минутку забыться, словно все в порядке. Я никогда и ни за что в жизни не стал бы жаловаться на поцелуи с Женевьевой. Но она хотя бы могла не быть стервой. Давай встретимся попозже, выпьем, обсудим наши дела. Отшивать меня вот так бессердечно даже для нее.
Джен всегда была жесткой. Черт, да это одна из вещей, которая меня в ней привлекала. Однако она никогда не глядела на меня с таким мертвым равнодушием. Словно я для нее никто.
Жестоко.
Когда мы покидаем дом Уэстов и направляемся к грузовику Купера, он одаривает меня подозрительным взглядом. Кроме внешности, нас в целом больше ничего не объединяет. Если бы не родственные связи, мы, наверное, даже друзьями бы не стали. Но мы братья – хуже того, близнецы, – и мы практически способны читать мысли друг друга.
– Да ты издеваешься, – вздыхает он, осуждающе на меня смотря. В последние несколько месяцев он достает меня по каждому поводу.
– Отвали.
Серьезно, сейчас я не в настроении слушать это.
Он объезжает тротуар. Вдоль дома выстроилась целая вереница других машин тех, кто приехал на поминки.
– Невероятно. Ты замутил с ней. – Он косится на меня, а я его игнорирую. – Господи боже. Вас же не было десять минут. Ты что, типа, такой: «Соболезную твоей утрате, вот, держи мой член?»
– Иди ты, Куп.
Когда он говорит это таким тоном, звучит и правда немного гадко.
Немного?
Ладно. Хорошо. Может, почти заняться сексом на поминках ее матери не было такой уж блестящей идеей, но… я скучал по ней, черт возьми. Снова увидеть Джен спустя год разлуки ощущалось как удар под дых. Желание поцеловать ее, дотронуться до нее граничило с отчаянием.
Наверное, это делает меня жалким ублюдком, но что есть, то есть.
– Похоже, ты уже сходил за нас обоих.
Я стискиваю зубы и отворачиваюсь к окну. Когда наш отец погиб, а мать, по сути, бросила нас, Купер каким-то образом вбил себе в голову, будто я желаю, чтобы он заменил их обоих. Стал постоянно ворчащим, сварливым придурком, который вечно во мне разочарован. На какое-то время все уладилось, когда Куп остепенился благодаря своей девушке Маккензи, умудрившейся вытащить кол у него из задницы. Однако теперь кажется, словно его первые настоящие отношения заставили его думать, что он имеет право осуждать мою жизнь.
– Ничего такого не произошло, – отвечаю я, потому что чувствую, как он злится на меня. – Некоторые люди плачут, когда скорбят. Джен не из их числа.
Он слегка качает головой, сжимая руками руль, а его челюсти едва не стирают зубы в пыль. Как будто я не знаю, о чем он думает.
– Приятель, аневризму ведь заработаешь. Просто скажи.
– Она в городе всего неделю, а ты уже по уши в дерьме. Я же говорил, что приходить сюда было плохой идеей.