Купер никогда не будет доволен мною, однако в этом случае он прав. Стоило Женевьеве появиться, и я потерял голову. С нами так всегда было. Поодиночке нас можно сравнить с безвредными химическими веществами, но если их смешать, получится взрывная комбинация, которая сравняет с землей целый квартал.
– Ты ведешь себя так, словно мы ограбили винный магазин. Расслабься. Мы просто поцеловались.
На лице Купера написано неодобрение.
– Сначала поцелуй. А потом что-нибудь другое.
И? Мы ведь никому не причиняем вреда. Я хмурюсь.
– Чувак, какое тебе до этого дело?
Раньше у них с Женевьевой все было нормально. Они даже дружили. Я подумал, что он мог затаить на нее обиду за неожиданный отъезд, но ведь она сделала это не из-за него. В любом случае прошел год. И если даже я не устраиваю истерик по этому поводу, то с чего бы ему это делать?
Когда мы останавливаемся на светофоре, Купер поворачивается и смотрит на меня.
– Слушай, ты мой брат, и я люблю тебя, но ты становишься козлом, когда она рядом. За последние месяцы ты хорошо поработал над собой, пришел в себя. Не порть это, увиваясь за девчонкой, от которой всегда будут одни проблемы.
Что-то в его тоне, не знаю, может, презрение или снисходительность, ударяет меня прямо в грудь. Купер бывает настоящим самодовольным придурком, когда захочет.
– Мы не возобновляем отношения, ясно? Не истери.
Мы подъезжаем к дому, двухэтажному невысокому загородному коттеджу на берегу, который принадлежит нашей семье уже три поколения. Он почти разваливался, но несколько месяцев мы занимались ремонтом. На это действо ушла бо́льшая часть нашего времени и почти все сбережения, но все же.
– Ага, продолжай себя убеждать. – Купер глушит мотор и раздраженно вздыхает. – Все по старой схеме: уезжает, когда хочет, внезапно возвращается назад, и ты готов тратить на нее все свое время. Кого-нибудь напоминает? – С этими словами Куп вылезает из машины и хлопает дверью.
Что ж, это было неуместно.
Из нас двоих у Купера обида на маму больше. Доходило до того, что брат дулся на меня за то, что я не испытывал к ней такой ненависти, как он. Однако в последний раз, когда она заявилась к нам, я его поддержал. Сказал, что ей здесь больше не рады, особенно после того, что она с ним сделала. Шелли Хартли окончательно перешла все границы.
Но встать на сторону Купера оказалось недостаточно для того, чтобы он смягчился по отношению ко мне. Сегодня каждый получил удар ниже пояса.
Позже, за ужином, Купер все еще стоит на своем. Не в его натуре отступать.
Это дико бесит. Я пытаюсь есть свои чертовы спагетти, а этот идиот по-прежнему лезет ко мне, попутно рассказывая Маккензи – она уже несколько месяцев живет с нами, – о том, как я чуть не трахнул свою бывшую на все еще теплом гробу ее умершей матери.
– Эван говорит, что отойдет на минутку, и оставляет меня выражать соболезнования ее отцу и пятерым братьям, которые, в общем-то, думают, что ее побег из дома – его вина, – ворчит Купер, протыкая фрикадельку вилкой. – Мистер Уэст спрашивает: «Где Эван?», а он в это время нагибает его милую детку где-то в ванной комнате.
– Мы просто поцеловались, – с раздражением объясняю я.
– Куп, прекрати, – говорит Мак, не донося вилку с макаронами до рта. – Я пытаюсь есть.
– Ага, прояви такт, придурок, – упрекаю я.
Пока они не смотрят, я подсовываю кусок фрикадельки Дейзи, щенку золотистого ретривера. Купер и Мак спасли ее с причала в прошлом году, и с тех пор она стала почти вдвое больше. Сначала я был не в восторге от мысли заботиться об этом пушистом создании, которое новая девушка Купера скинула на нас, но потом собачонка провела ночь, свернувшись калачиком в изножье моей кровати, видя свои щенячьи сны, и я сломался, как дешевая игрушка. С тех пор Дейзи крутила мною как хотела. Она единственная дама, которой я могу доверять, единственная, кто не сбежит. К счастью, у Купа с Мак все получилось, так что нам не пришлось сражаться за опеку над собакой.
Забавно, как иногда складывается жизнь. В прошлом году мы с Купером вынашивали подлый, по общему признанию, заговор, чтобы подорвать отношения Мак с ее тогдашним парнем. В нашу защиту скажу, что этот парень был полнейшим засранцем. Но Купер испортил все веселье, проникшись чувствами к богатой студентке. Сначала я ее терпеть не мог, но, как выяснилось, я недооценил Маккензи Кэбот. По крайней мере, я оказался в достаточной степени мужчиной, дабы признать свою ошибку. Купер, с другой стороны, не может держать свои мысли при себе, когда дело касается Джен. Как типично.
– Так что за история у вас с Джен? – спрашивает Мак. В ее темно-зеленых глазах мелькает любопытство.