Прошу Вас отдать распоряжение о пропуске нас для личных Вам представлений».
Вместе с этим письмом было отослано и сообщение губернаторам Нагчи, в котором говорилось:
«Сегодня 21-й день, как вы нас здесь насильственно задержали. В письмах мы искренне сообщили вам священные задачи нашего Буддийского Посольства, надеясь на вашу помощь, но вместо помощи вы обрекаете нас на замерзание в Чантанге. Здоровье наше уже подорвано; пищи мы достать не можем. После означенного срока голод и холод заставят нас двинуться в Нагчу, где вы в письме вашем обещаете нам почетный прием».
12 ноября Рерихам принесли обратно все письма, посланные губернаторам Нагчу, и письмо Далай-ламе, вернулись также и телеграммы в Америку. Прошло целых две недели с того момента, как они были отправлены, но майор заявил, что их случайно нашли по дороге в Нагчу.
Только теперь Н. К. Рерих понял, что экспедиция отрезана не только от внешнего мира, но и даже от ближайшего города Нагчу. Было написано впустую огромное количество просьб, телеграмм и писем, и, несмотря на все это, на расстоянии двух дней пути от Нагчу, Рерихи провели на высокогорном перевале почти 73 дня.
17 декабря 1927 года было решено перебраться к монастырю, расположенному в менее продуваемом ветрами месте. Но и там экспедиции пришлось зимовать в летних палатках вплоть до 19 января 1928 года, когда караван наконец сам отправился из монастыря в Нагчу.
Английские власти добились своего. Караван был деморализован. Из-за морозов большинство животных погибло, а Николай Константинович уже больше не хотел ехать в Лхасу, он собирался вернуться в Индию в Дарджилинг.
Но и в этом английские власти видели для себя опасность. Когда в ноябре 1927 года Юрий Рерих писал письмо полковнику Ф. М. Бейли, он и не предполагал, что все неприятности исходят именно от него:
«Мы ожидаем письма из Лхасы вот уже 32 дня. Нас вынудили жить в летних палатках с минимальными запасами продовольствия и фуража. У нас не осталось топлива, в то время как температура здесь около 30 градусов ниже нуля. Местное население не может удовлетворить наши нужды.
Половина животных из нашего каравана погибла, в то время как другая — на краю гибели. Лошади и мулы получают только полфунта зерна в день, в то время как у верблюдов вообще нет никакого корма. Насильственное задержание сказывается на здоровье всех членов экспедиции. Госпожа Рерих была плоха во время всего путешествия, и наш доктор опасается за ее сердце. Пульс у нее — 125. Я сам был на волосок от смерти из-за острого приступа горной болезни на вершине перевала к северу от Чунарчена»[337].
На все просьбы у полковника Бейли уже был давно заготовлен один ответ, который по счастливой случайности не догнал караван Рерихов:
«Дорогой профессор Рерих, я слышал, что Вы прибыли в Нагчу и что намерены проследовать оттуда в Сикким, чтобы войти в Индию. Я пишу, чтобы сообщить Вам, что ни Вам, ни членам Вашей группы не будет позволено войти в Сикким или Индию»[338].
Только в марте 1928 года Н. К. Рериху, к большому неудовольствию английских резидентов, было позволено идти намеченным маршрутом в Индию. Губернаторы Нагчу всячески намекали, что не препятствуют продвижению посольства в Лхасу и не могут удерживать его караван. Но Николай Константинович уже решил, что иметь дела с Далай-ламой не будет, тем более, он всегда не любил намеков и тихих советов, а конкретного приглашения из Лхасы он так и не получил. Наконец Н. К. Рериху разрешили двигаться в любом направлении, и он с экспедиционным караваном отправился в Сикким. Ф. М. Бейли узнал о выходе Н. К. Рериха из Нагчу из официального письма, полученного им из Лхасы.