— Мне кажется, они лучше даже кашмирских.
Я счастлив, что судьба свела меня с таким замечательным человеком, как Джавахарлал Неру. Уважение и восхищение древней культурой Индии, ее народом, которые отличали нашу семью, тоже находили отклик в сердце великого сына Индии. Глубоко интересовался он дружескими связями своей страны и России. Советского Союза»[401].
Еще находясь в гостях у Рерихов, Джавахарлал Неру писал одному из своих друзей Яшванту Рао Холькару, тогдашнему махарадже центрально-индийского княжества Индора, который должен был в скором времени приехать в Кулу, чтобы помочь Николаю Константиновичу воплотить одну из его идей — создать Индо-Русскую Культурную Ассоциацию (ИРКА):
«Кулу, 19 мая 1942 г.
…Мы отправляемся из Наггара завтра после великолепного пребывания у Рерихов, которые могут служить примером самого совершенного гостеприимства. Я намерен приехать в Аллахабад в течение недели после коротких остановок в Лахоре и Дели»[402].
После того как в Кулу приехал Яшвант Рао Холькар, Николай Константинович невольно оказался в центре индийской революции. В начале июня 1942 года от махараджи центрально-индийского княжества Индора пришла телеграмма, которая поставила Н. К. Рериха в трудное положение:
«Ожидаем Ваше водительство в поддержке предложения Индора в письме к Рузвельту, которое даст новую надежду политического соглашения».
Николаю Константиновичу предлагалось выступить посредником в организации индийско-британских переговоров о независимости индийского государства. Об этой телеграмме Н. К. Рерих писал в дневнике:
«Рузвельт, два представителя русских и два китайца должны рассудить дело между Индией и Британией. Могут ли вмешиваться иностранцы в судьбу Индии? Она сама, только сама решит свое будущее. Слов нет, сложно оно.
Кроме неразрешимого Пакистана, уже появился Усиани-стан и Дравидистан, и могут проявиться и всякие другие станы. Все эти призраки разделения и раздора ужасают всех мыслящих о единении. „В единении — сила“. Газеты сообщают решение Ганди, чтобы каждый индус предлагал англичанам уехать домой. Вот до чего дошло!»[403]
Англия предпринимала все меры, чтобы подавить восстание, которое все сильнее разрасталось в Индии. В августе 1942 года были арестованы основные лидеры индийского движения за независимость, среди них был и Джавахарлал Неру. Поводом к аресту послужило его воззвание: «Англичане — вон из Индии!»
10 августа 1942 года Н. К. Рерих писал о происходивших событиях:
«Само пространство вопит. Гималаи плачут. Не запомнят здесь таких ливней. Переполняется чаша. Дорога обваливается. Смятение жизни растет. В Бомбее и в Аллахабаде уже убитые и раненые. Первомученики за свободу! В Бомбее осадное положение. Радио сообщило, что телеграммы в Бомбей не идут. Аресты повсюду, арестованные увезены в неизвестном направлении. Дальнейших сведений по радио не будет, кажется, и в газетах будет молчание. Можно представить, какие чудовищные слухи поползут!.. Не знаем, как русский народ относится к событиям в Индии? Знает ли? Если и здесь сведения пресечены, то что же просачивается там, вдали? По словам британского радио, — арестованные будут лишены газет и всех сообщений. Особенно волнует народ, что арестованные увезены в „неизвестном направлении“. При желании под этим можно многое предположить. Итак, Конгресс уничтожен, а коммунисты утверждены правительством. Такие комбинации трудно усвояемы народными массами. Также путаются люди между „доминионом“ и полным освобождением. К тому же и фантастический Пакистан с его неуловимыми границами остается энигмою. Ох, многострунные инструменты сложны для игры.
Во всем чуются грозные дни. Исчезновение сведений лишь усилит грозность»[404].
У Николая Константиновича в конце лета 1942 года начались нелады со здоровьем.
«Хотелось бы поскорей поправиться. Слишком все напряжено, и нездоровье совсем не ко времени», — писал Н. К. Рерих.
К сожалению, болезнь всегда приходит не ко времени. После того как из Калимпонга специально для Н. К. Рериха был вызван врач, в дневнике художника появилась очередная запись:
«…Из Калимпонга едет наш доктор… Британское радио сообщает, что по всей Индии введена порка! В Дели сожжен Тоун-Холл и несколько официальных учреждений. Бомбей, Ахмедабад, Аллахабад, Люкноу, Бенарес, Горакпур, Назик, Калькутта, Мадрас — в брожении. Число убитых и раненых не сказано. Умер в тюрьме Махадев Десай, секретарь Ганди. Арестована сестра Неру Лакшми Пандит. Сапру отказался от посредничества. Правительство жалуется на ползущие „дикие слухи“. Чан-Кай-Ши посылает особую миссию в Индию для переговоров об освобождении. Реакция Москвы неизвестна. Не забыл же русский народ об Индии? Об индусских собратьях? Конечно, радио о многом вообще не сообщает. Ни газеты — ничто не скажет об истинном положении. Каждый день новые осколки происходящего. Не перечисляю, ибо всего не знаем, а по осколкам судить нельзя. Ко всему надо прибавить: „Радио сообщает“! Газета окончательно отстала от происходящего, да и сама запуталась в своих измысленных заголовках. Ничего не знаем!»[405]