Сергей Маковский в одной из своих статей писал об этой постановке: «Пролог Евреинова — бледная попытка оригинального творчества и яркий диссонанс в общем созвучии театра. „Действо о трех волхвах“ не спасли даже превосходные декорации Рериха, красивое богатство костюмов и глубоко впечатляющая музыка по подлинному тексту XI века».
Театр H. Н. Евреинова сумел показать публике два представления и просуществовал недолго. Не было достаточных сборов, чтобы заплатить многочисленной толпе артистов. Только в мистерии «Три волхва» было задействовано более ста человек. Именно из-за большого количества статистов этот спектакль не участвовал в московских гастролях весной 1908 года. В том же году, накануне закрытия театра, в «Московском еженедельнике» появилась статья Александра Бенуа, в которой он писал о своих товарищах из «Мира искусства», принявших участие в постановках H. Н. Евреинова, и о труппе театра. По его словам, это были «любители, юноши-студенты, впервые попробовавшие свои силы на подмостках», поэтому, «за исключением первых спектаклей, зал пустовал»[139].
Во время работы над декорациями в «Старинном театре» Н. К. Рерих сблизился с поэтами Александром Блоком и Сергеем Городецким, они тогда переводили две старинные французские пьесы XIII века. В этом же году вышла в свет первая поэтическая книжка Сергея Митрофановича Городецкого «Ярь», оформленная Рерихом. Одно стихотворение — «Славят Ярилу» — было посвящено Николаю Константиновичу:
Через много лет Сергей Городецкий рассказывал своим ученикам, что обложке, выполненной Рерихом, он придавал мистическое значение и даже потом, в первом томе своего собрания сочинений, вновь использовал рисунок Н. К. Рериха, считая, что это защищает его талант от дурного глаза. Один из учеников С. М. Городецкого, Л. А. Дубаев, вспоминал:
«Когда разговор зашел о первых книгах, он распахнул дверь соседней комнаты, и мы вошли в святую святых — его библиотеку, которая поразила изобилием стеллажей, заполненных книгами и журналами, большая часть которых была издана еще в прошлом столетии. Здесь дышала сама история „серебряного века“ русской поэзии. Сергей Митрофанович бережно достал с полки свою первую книгу, ту самую, о которой восторженно отзывался Блок и немало добрых слов высказывал Брюсов. Погладив ладонью обложку и задумавшись о чем-то далеком, он как-то торжественно произнес: „А знаете, молодые люди, кто оформлял эту мою первую книжку? Это был великий Рерих…“ Он перевернул несколько страничек и стал читать стихотворение „Славят Ярилу“. Но уже после первых строк глаза его увлажнились, он вздохнул, положил книгу на стол, прикрыл ее дрожащей ладонью и тихо произнес:
— Эта книга стала моим счастливым талисманом!»
Неудачи «Старинного театра» не подорвали авторитета режиссера А. А. Санина, именно его пригласил Сергей Дягилев в Париж для своих, ставших впоследствии знаменитыми, «Русских сезонов». В Гранд опера Санин поставил несколько русских спектаклей. 1908 год принес С. П. Дягилеву успех, а на следующий сезон он уже имел неограниченный кредит и высокое покровительство царской семьи. Но неожиданно все субсидии прекратились. Матильда Кшесинская, обиженная тем, что С. П. Дягилев не предложил ей ни одной большой роли, а взял в труппу молодую Анну Павлову, сделала все, чтобы имя Дягилева звучало в придворных кругах не иначе как с эпитетами — пройдоха, шулер и обманщик.
Балерина Тамара Платоновна Карсавина, участвовавшая в «Русских сезонах» Дягилева, вспоминала: