— Тогда есть еще надежда.
— Какая надежда? — нахмурившись, спросила Эмма.
— Реджина принимает зелье, чтобы забыть Генри, потому что она знает, что если будет все помнить, то не сможет отпустить его, — объяснила Мэри Маргарет, — она очень любит его.
— Что мне сказать Генри? — пробормотала Эмма, — Я точно не смогу сказать ему, что у него есть новая сестренка. Мы и так уже ранили его. Он всего навсего ребенок и не понимает, что происходит.
Мэри Маргарет кивнула.
— Да, мы все время забываем, что ему только одиннадцать, в его возрасте я все еще играла в куклы.
— Генри очень быстро растет, — согласилась с ней Эмма, — но это не значит, что он готов ко всему этому. Он должен… Я даже не знаю… бегать по лесу, играть в видеоигры, кушать мороженое и делать уроки. А не задаваться вопросом, любит ли его мама.
— Теперь ты его мама, — напомнила Эмме Мэри Маргарет.
— Я не чувствую себя таковой, — вздохнула она, — я никогда не смогу ему дать все то, что дала Реджина.
— Что ты имеешь в виду? — Мэри Маргарет была очень удивлена этим словам.
— Посмотри на Генри. Что ты видишь?
Мэри Маргарет обдумывала вопрос, а затем произнесла:
— Яркий, добрый, милый и любящий мальчик.
— Я отдала Генри, когда ему была минута от роду. Все в Генри, каждая черта характера — это результат воспитания Реджины. Она подняла его и воспитала. Благодаря ей он такой любящий мальчик. Мы могли бы сейчас с тобой долго дискутировать, но я искренне верю, что Генри — результат влияния Реджины… и я не знаю, как чувствовать себя! Я имею в виду, я должна ненавидеть ее, ведь так? Злая Королева делала ужасные вещи, она убила Грэма, она попыталась ввести меня в кому, в результате чего чуть ли не убила собственного сына, и она пыталась снова и снова разлучить меня с ним, и это не говоря уже о проклятии!
Эмма отвернулась и сделала несколько глубоких вдохов.
— Но я смотрю на Генри, — она улыбнулась, и ее нижняя губа дрогнула, — и я понимаю, что без нее он не был бы тем, кем он стал. Она заботилась о нем, любила его, несмотря ни на что, дала все необходимое. Реджина подарила ему жизнь, которую я не смогла бы подарить, жизнь, которую я хотела для него. Проклятая Злая Королева все это ему дала.
— Я знаю, каково это — терзаться противоречивыми чувствами, когда дело касается Реджины, — успокаивала блондинку Мэри Маргарет, — поверь мне. Я любила ее, как маму… а затем мы провели годы, пытаясь уничтожить друг друга. Но, если быть честной… Я никогда не хотела обидеть Реджину. Я хотела лишь помочь ей вернуть то, что я отняла. Помочь ей быть счастливой.
Мэри Маргарет иронично смеялась.
— Это, наверное, клише, но все, чего я хотела — счастливого конца для всех нас. И сейчас тоже хочу…
— Да, все это, конечно, хорошо, но я не вижу способа сделать всех счастливыми, — на вздохе произнесла Эмма.
— Кроме Реджины.
Эмма не поняла, что хотела сказать этим Мэри Маргарет, и удивленно посмотрела на свою мать.
— У нее новый ребенок, кто-то, кого можно любить. Кто-то, кто полюбит ее безоговорочно, ничего не прося взамен. Кто-то, кто нуждается в ней и не оставит ее.
— Кто-то, кого нельзя отнять каким-то пунктом в контракте, — добавила Эмма.
— У нее есть зелье, которое может подавить чувство вины о Генри. У нее есть счастливый конец. И я думаю, что мы должны уважать это, — закончила на этом Мэри Маргарет.
И Эмма была согласна со своей мамой.
Глава 9
Сдавленный шепот разбудил Эмму на следующее утро. Она не слышала ничего такого особенного в разговоре, но чувствовала витавшее в воздухе напряжение.
Пытаясь повернуться, она поняла, что спала на маленьком диване, накрытая одеялом. Эмма попыталась вспомнить, почему она на этом диване, и вспомнила о прошлой ночи, точнее, об утре.
Она встала, оглядываясь вокруг. Дверь в ванную была закрыта, но Эмма четко слышала шепот изнутри. Она вздохнула, закатив глаза, прежде чем поднялась и постучала в дверь.
— Я слышу вас, так что вы могли бы просто выйти оттуда и сказать мне все.
Дверь открылась и оттуда неохотно вышла Мэри-Маргарет в сопровождении разъярённого Дэвида.
Дэвид повернулся к Мэри-Маргарет
— Все, что я хочу сказать, это…
Эмма махнула рукой:
— Подождите, почему у меня такое чувство, что мне придётся участвовать в этом разговоре? Но я не в состоянии это сделать, пока не выпью кофе.
Она взяла кружку, и налила себе кофе, затем подняла ее вверх, как бы чокаясь с родителями. Эмма глянула на часы — было уже почти десять утра.