Я слишком поздно отрываю от нее взгляд и возвращаюсь к Ивлину. Тот сияет, словно вчерашний костер, в который подлили кок-тэйля. Его глаза блестят, а пухлые губы растянуты в широкую многозначительную улыбку. Он вперил в меня неотрывный коварный взгляд. Я еле сдерживаюсь от того, чтобы втянуть голову в плечи — настолько неуютно чувствую себя под его сканером. Этого человека нужно изолировать от общества. Социальная среда заражает его нездоровым интересом к манипуляции. Этого человека нужно изолировать от меня.
— Откуда ты узнал про нее? — Наконец спрашиваю и тут же жалею об этом: Ивлин выдает громкое победоносное «ха» в воздух, словно выстреливает. Так он делает, когда выигрывает спор с самим собой.
— Правильным будет вопрос: откуда ты, Уилл, знаешь ее?
— Мы случайно пересеклись прошлым вечером на пляже.
— Ты был пьян?
— Я?.. Да… Какое это имеет значение?
— О, поверь, это имеет значение, Уильям. — Ивлин делает оборот вокруг себя и заказывает в баре что-то явно алкогольное.
Я недовольно хмурюсь. Ивлина это забавит. Когда бармен ставит напитки на стойку, Ив хватает огромные стаканы и протягивает мне один. Холод приятно обжигает мне ладонь, а капли конденсата перебегают на мою кожу, словно маленькие первооткрыватели новых земель. Я недоверчиво изучаю содержимое сосуда. Моя голова все еще немного гудит.
— Нам нужно успеть до полуночи. — Тоном наставника произносит Ивлин и взглядом принуждает меня пригубить стакан.
— В каком смысле успеть? — Спрашиваю, догадываясь, но все еще сопротивляясь.
Однако авторитет Ивлина в таких вопросах теперь закрепился для меня на весьма внушительном уровне.
Глава 6
Я не до конца понимаю, чего я жду. Я даже не уверен, нужно ли мне это. Я только ощущаю какое-то зудящее иррациональное чувство дисбаланса. Я перфекционист со стажем и нутром чую, когда что-то не на своем месте. До буквального дедлайна остается меньше недели, и все должно быть идеальным. Значит, я обязан еще один раз побеседовать с Марией и расставить все точки над и.
Часы уже пробили полночь, но бывший куратор сворачивающейся панорамы не спешила снимать с себя полномочия. Мария скомандовала каким-то парням обдирать стенды до нитки и уносить всю бутафорию за скалу, локализованную под местную ширму. За широким каменистым валом была обустроена вместительная деревянная постройка, куда складировались резервы недельного праздника жизни. Сама Мария — вся в белом, отлично просматриваемая среди вечернего сброда из-за ясной лунной ночи — обсуждала какие-то формальности с куратором среды. Завтра, вернее, уже сегодня ей надлежит отчитаться перед начальством, может даже подготовить отчет. Интересно, эвтаназия разумной жизни на Земле является уважительной причиной для того, чтобы избежать бумажной волокиты?
— Возьмите, пожалуйста.
Одному из юнцов на побегушках не хватает рук, и он, дрожа, протягивает мне коробку. Подушечками пальцев ощущаю шероховатую поверхность картона. Опускаю голову и в замешательстве нахожу в своих руках большую коробку с пластмассовыми домиками, мостами и другой макетной атрибутикой.
— Что это?
— Париж, мистер Уоксон.
Я внимательнее всматриваюсь в содержимое, и, действительно, Париж. На острую пику Эйфелевой башни наколот яркий стикер с пометкой «ПАРИЖ. Франция. 560 год до н.и.». Подумать только, целая столица уместилась в одной коробке. И я несу эту упорядоченную инсталляцию на склад, где на нее больше никто не посмотрит.
— А там что?
— Бангладеш.
— Дай сюда.
Я несколько агрессивно вырываю коробку из рук юнца и пробегаю глазами по пластмассовым фигуркам. Здание передовых научных исследований помято, а с развязок дорог слетели крепления — Бангладеш упаковывался в спешке. Я испепеляю парня взглядом, как мне кажется, укорительным, но не исключено, что перебарщиваю — тот дрожащими руками нежно обхватывает Новосибирск и быстрыми шагами перемалывает песок по направлению к складу. Бегство со стыда — таков мой вердикт.
— Доброволец или вас кто-то принудил?
При тусклом свете ночников, которыми усыпан пляж, волосы Марии теряют выразительность, но мои глаза еще помнят их цвет. Она держит руки в карманах брюк и смотрит на меня, слегка задрав подбородок. Белые острые плечи пиджака словно светятся при Луне. Ироничный эффект, если учитывать наш первый спор.
— Ваши подчиненные не проявляют должного уважения к экспонатам.
Это серьезное замечание, но я произношу его другим тоном, словно вскользь. Эту поблажку я делаю невольно и оттого хмурюсь. Мария отвечает мне с широкой отнюдь не теплой улыбкой.