, Эрик полез в учительскую. А я побежала в сторону библиотеки. Библиотека - царство книг, ветхости и тишины. Говорят, наша библиотекарь не может существовать вне стен этого помещения, потому что рождена из типографических чернил. Шкафы образовывают лабиринты, и кажется, что каждый раз этот лабиринт меняется. Я спряталась между шкафами с китайской и японской поэзией. Подсвечивая зажигалкой, я стала листать один из томов. А среди коридоров разносилась заунывная пастушья песнь, исполняемая намеренно гнусавым голосом Йохана. Эхо угрожающе переливалось. Ни дать ни взять Ищейка. Со слов Клары, тот, кого он найдёт, останется в его полной власти. Страшно подумать о том, что же будет. Стоп, что за страхи, Яна? Он же не маньяк какой-нибудь, а самый обычный парень, пусть и придурковатый малость. Кроме того, он мне нравился... Если он меня найдёт, мы окажемся наедине, и, может, сможем нормально поговорить. При мысли об этом у меня сладко засосало под ложечкой. И всё же у меня не выходила из головы та сцена на крыше, когда он тыкал меня в то место, где когда-то разбилась Яна. Кажется, песня приближается, становится громче, гуляя по коридорам так же, как и гулкое эхо его шагов. И вдруг всё обрывается. Наступило несколько мгновений гнетущей тишины, когда я даже подумать не смела о том, что будет, и вдруг дверь с тихим скрипом открывается, но на пол не проливается свет, ни лунный, ни искусственный. Неслышной тенью вплывает в обиталище знаний Йохан и рыскает, как заправский пёс. Я сжимаюсь в комок, мысленно уменьшаясь до размеров горошины, но и этого оказывается достаточно, чтобы он меня заметил и с ликованием приблизился. - Попалась, Жертва, - проворковал он. Он уже смотрел каким-то другим, жадным взглядом. Я про себя понадеялась, что он просто не узнал меня в потёмках. Если так подумать... Он мог многое со мной сделать. Даже... Нет, почему я об этом думаю? Откуда такой удушающий страх? Он же всего лишь хулиганистый музыкант, даже, в общем-то, никого особо не задирающий. И я же по нему млела долгие школьные годы. И сейчас ничего не изменилось. Так почему... Откуда? - Ты очень на неё похожа. Ты бы знала... Он прижал меня к стене, а я замерла, чувствуя, как умирает каждая клеточка моего тела. - Я так любил её. Любил со всей жадностью подростка, только начинающего быть таковым. А она что? Она была старшей! Ты когда-нибудь любила старшеклассника? Тогда ты бы поняла, о чём я. - Я... Я и сейчас это понимаю, - помимо своей воли пропищала я дрожащим голосом. И он всё понял. Это было заметно и по моему взгляду, выражающего едва сдерживаемую истому, и по сбивчивому дыханию, и по дрожжи по всему телу. О да, он это понял. Но слишком быстро. Не так я себе это представляла. Перед моими глазами пронеслись сцены из уничтоженного прошлого: он, стоящий в сторонке, весь окруженный ореолом загадочности, он на концерте, протягивающий руку толпе, он, проходящий мимо и глядящий только вперед. Лучше бы он и остался таким. Лучше любоваться на ящик Пандоры, чем открывать его. - Это было ожидаемо, - сказал он и снова поцеловал меня. И целовал он жадно, неистово и разгорячено, даже в какой-то степени сбивчиво, и я просто не поспевала за ним. Его руки скользили по моему телу, его губы обжигали мою щеки, уголки губ, подбородок, шею, плечи. Он повалил меня на пол, прижав весом своего тела, неожиданно ощутимым для такой щуплой фигурки и маленького роста. И сам он вдруг показался большим, обширным и немного бескрайним. Он придавил меня, и я задыхалась. А потом громко заплакала, и, собрав все свои силы, оттолкнула его. - Видишь? - прошептал он, а его глаза странно загорелись, - Видишь, какая между нами непреодолимая пропасть? Такая была между мной и той Яной. Такая будет между всегда между такими, как мы. Понимаешь, какой жизни я от тебя требую? А ты так не будешь жить, теперь я вижу. Я читаю это по твоим слезам. Понимаешь, о чём я тебе говорил? - Ты... Ты сволочь. Он воспользовался моей уязвимостью? Тогда я не просто забираю своим слова о ящике Пандоры назад, но и усиливаю их многократно. - Вы там всякими непотребствами занимаетесь? - просунулась дверной проём Клара, - Скажите, когда закончите. - Мы и не начинали, - процедила я. Ребята ввалились в библиотеку всей гурьбой, принеся с собой старые газеты и журнали. потом в центре разожгли костёр, предварительно выложив из кирпичей место для кострища. - Вы где их достали? - присвистнула я. - Со стройки, - пожал плечами Эрик. - Походные песни все знают, надеюсь? - хмыкнула Клара, опять глядя на меня. Мы взялись за руки и принялись распевать, согреваемые жаром огня. Я сидела между Снежанной и Мортом, мы глядели друг на друга и щурили глаза от довольства. Лица казались желтыми в свете огня, длинные тени плясали повсюду, жар опалял нас, раскаляя изнутри, а хор создавал резонанс, и казалось, что всё вокруг вибрировало, в том числе и мы сами. Закончив петь, мы передавали по кругу уцелевшие журналы и читали их вслух, а потом читали вслух книги, обращая внимание в основном на пометки старшеклассников, или же альманахи, сочиненные тоже старшеклассниками. А потом рассказывали анекдоты и страшилки и едва не заснули, а потом спохватились и принялись убираться. Я явственно поняла в ту ночь, что теперь наша связь укрепилась и переросла в долгую дружбу, настоящую дружбу. Главное не разрушить её.