Если Вы выбираете "сделать, как сказали девочки", то переходите в главу "поцелуй со вкусом крови", если же решили им противостоять, то переходите в главу "музыка на двоих и одиночество, разделённое друг с другом".
Музыка на двоих и одиночество, разделённое друг с другом
Я пришла в школу, чувствуя, как моё сердце отчаянно колотится, а колени дрожат. С одной стороны, идти против тех странных девушек мне не хотелось. С другой, целовать я Йохана точно не стану. Девушкой лёгкого поведения я никогда себя не считала, да и он таких, скорее всего, не любит. Потому что их не любит никто. Вот, он стоит, облокотившись о подоконник, и мягкий свет падает на него, лишь подчёркивая его зловещий силуэт. Взглянув на него, я поняла, что твёдо уверенна в одном: я не выполню задание. Казалось, он услышул это мысль, пронёсшуюся в моей голове, как хорёк, и повернул ко мне голову. Стоило мне заглянуть в его чёрные глаза, как я тут же утонула в бездонном одиночестве, которые они таили. Сзади меня стояли девушки. Они не сверлили меня взглядами и не подбадривали, но я явственно ощущала на себе их взгляд. Я подошла к компании парней. Те обернулись и посмотрели на меня с насмешкой. Все, кроме Йохана. Что выражало его лицо, понять было трудно. - Не принимаешь задание? - одними губами спросил он. Я кивнула. - Тогда ты бросаешь им вызов. Парни непонимающе на нас посмотрели. А потом заулыбались. - Да ты бунтарь, - ухмыльнулся Космос, - Маленький волчонок. Не, ну ты посмотри на неё, Кактус. - Такая тощая, как уличная кошка. И такой же затравленный взгляд, - с наслаждением протянул Кракен. - Она просто струсила, - буркнул Кактус. Послышался громкий стук каблуков. Видимо, к нам приближались девочки. Обернуться я не решалась. - Ты бросаешь нам вызов? - спросила Клара, появляясь передо мной, - Подумай хорошенько. Потом будет поздно. - И что будет потом? - Война будет. Не боишься? - Нет. - Докажи. - Дуэль? - изогнул бровь Кактус. - Стрелка, - ухмыльнулся Космос. - Женская драка! - заржал Кракен. - Идиоты, - сказала Джамиля. Она презрительно на меня посмотрела. А потом на Клару. На тёрки младших ей было до лампочки. А вот младшим до неё - нет. - Посмотрим, сколько ты протянешь, - сказала Клара. И она ушла вместе с девочками. Йохан улыбнулся, и от его улыбки мне стало страшно. - Клара дура, - сказала Дина, - Не бойся её и не воспринимай всерьёз. Насмотрелась фильмов про всякие банды и теперь воображает себя волчицей. И тут прозвенел звонок. Мы разбрелись по классам. А после уроков ко мне на улице подошел Йохан. Какое-то время мы вместе шли молча. А потом он внезапно запел: В городе, где я жил, Был человек, бороздивший моря. Я мгновенно узнала песню. Не знала, что он такое слушает. Некоторые называли мою музыку старьём. Что ж, может и так. Я не против. Подпела: И он рассказал нам О жизни в стране подводных лодок. Мы шли вдоль широкой улицы и распевали во всё горло, как два придурка. Так мы дошли до его дома, и в это время пошёл по-летнему тёплый дождь. Мне даже почудился запах цветов и знойной пыли. А потом я сама не заметила, как очутилась в его комнате лежащей на его кровати, пропахшей сигаретами. И сам он лежал рядом, какой-то странно тёплый и настоящий. На стенах были плакаты с Rolling Stones, The Beatles, Bob`ом Dylan`ом и The Doors. На столе была... Виниловая пластинка?! Ковёр был махровый, в виде лужайки с цветами. На шкафу было зеркало. Люстры не было, только 4 лампы дневного накаливания. На подоконнике стояли фикус, орхидея и бонсай. На письменном столе были навалены тетради разной толщины и степени исписанности. В воздухе витал аромат сигарет, какао и манго. В квартире была тишина, похоже, никого не было. Он сунул мне наушник и нажал на кнопку плеера. - Оазис? - спросила я. - Чудо, - кивнул он, - Чудо, которого мне не хватает. Песня была похожа на дождь, лившийся за окном. Нет, это был не дождь, а летний ливень, тёплый и густой. Это лето прощалось с нами. Продолжение 11 часов ночи 31 августа и той странной грусти, которая охватывает тебя, когда тебе 10 лет, ты едешь в поезде из деревни домой и понимаешь, что ничегошеньки за лето не успел: поймал слишком мало бабочек, слишком мало погулял по лесу и зажёг слишком мало костров. Это был осенне-летний дождь и летящий листья, тронутые золотом и багрянцем. И серые тучи, скрывшие лазурь и солнце. И серый-серый город, похожий на муравейник, вместе с пёстрыми зонтами и резиновыми сапогами, вдребезги разбивающими лужи. Всё это отделяло от нас стекло и толстый-толстый подоконник с потрескавшейся краской и одиноким фикусом на нём. А в комнате было тепло, и его постель была мягкая, пахла клубникой и мёдом. Мы лежали вдвоём - два одиночества. Но только сейчас я понимала, что его одиночество страшнее. Потому что оно наполнено чем-то неотватимым. и пахло неизбежностью. - Когда мне было 7 лет, умер мой брат. Это случилось ночью. Мы лежали вместе. Я проснулся, потому что захотел попить, стал его тормошить, а он не отзывался. Я подумал, что он просто спит и пошел сам. Потом вернулся и лёг. и проспал до утра. А утром оказалось, что он умер ещё ночью. А я лежала, чувствуя, как язык примёрз к моему нёбу. Меня охватило какое-то странное оцепенение. Йохан почти не носил светлого. Его тьма окрасила всю его одежду. Его тьма накрывала меня. А я сказала про себя "хватит". - Ты сильнее, - наконец сказала я. Не промямлила. Не прохрипела. Сказала, вложив в это всё своё неистовое желание разогнать эту тьму, чтобы она спряталась в свой дальний уголок, где ей место, и не выказывала оттуда носа. - Чего? - не понял он. - Ты сильнее, - повторила я, - Не давай ей победить себя. Даже если ты сломлен и опутошен, ты сильнее. Никогда не забывай об этом. Он улыбнулся, и тьма отступила. Пока что на время. И стало так хорошо, что хотелось смеяться. Но вместо этого мы лежали и слушали "Wonderwall", закрыв глаза. А за окном моросил дождь и бушевала осень.