Встретились два одиночества
- Нет, - твёрдо сказала я. - Вот как? - скрестила руки на груди Клара, - Трусишь? - У меня нет причин с тобой драться. И я не буду играть по твоим правилам. Она внимательно посмотрела мне в глаза. Я выдержала её взгляд. - Ты смелая, - сказала она, - Но ты не наша. Волк-одиночка, вот кто ты. Ну, что же, я отпускаю тебя. Но не заходи на мою территорию. - А что будет, если я зайду? - Я поиграю с тобой. Может, ты окажешься сильным противником, и мне будет весело. Ну, пока! Она улыбнулась и помахала мне рукой. А я осталась стоять, ничего не понимая. Потом пошла в школу, и там меня никто не трогал, а после школы я сидела на крыше в одиночестве, глядя на то, как ветер срывает с деревьев листья. Падал снег, и всё казалось таким спокойным, будто дремало, видя прекрасные сны. Сны о Ксанаду. - Не играешь по чужим правилом? Стало быть, ты не марионетка?
Йохан сел неподалёку от меня. Он казался таким одиноким. Его куртка была такой тонкой, что удивительно было, как он ещё не замёрз. Внизу уже начинали зажигаться фонари и горел свет в окнах. Дома-муравейники. В квартирах тепло и уютно, свет кажется золотым. А за окном бушует снегопад и сгущаются сумерки. Хорошо в такие вечера сидеть дома, прижимаясь к батарее, с кем-то интересным и уютным. И чем больше таких людей, тем лучше. - Может быть. А ты тоже сам по себе? - ответила я. - Мне всё равно, с кем быть. Я плыву туда, куда понесут меня волны. - Её не вернуть, Йохан. Яну не вернуть. Хватит цепляться за прошлое, разве ты не видишь, что оно тебя губит? - А что у меня ещё есть? - Целый мир. - Да-да. Рвануть путешествовать автостопом, есть пиццу и встречать закат с кофе. Весь мир в моём распоряжении, так? - Так. - Заткнись, пожалуйста. Просто заткнись. Мы сидели и молчали. А потом я запела:
За синие горы, за белый туман, В пещеры и норы уйдёт караван.
Сначала робко и тихо, а потом всё громче и смелее. И он подхватил:
За быстрые воды уйдём до восхода За кладом старинным из сказочных стран.
И сидели так и пели, как два придурка. И нам было весело.
Далее переходите в главу "Здравствуй, Джонатан"
Принятие в стаю
А ночью что-то снова потянуло меня к ним. Хотя, это я сама рвалась на крышу школы сидеть со странными девицами, играющими в листья. Поэтому я надела дождевик и потихоньку побежала по тёмным улицам. А стены школы пестрели надписями, которые скоро заставят нас всех стирать. Яна не улетела. Яна, Яна... Одно имя и разные судьбы. Хотя, так уж ли? Может, мы связаны красной нить, ставшей таковой из-за её крови? Эта нить превратила нас в уродливых сиамских близнецов и поселила моего двойника (доппельгангера?) в легенды и надписи. И стала одна воспоминанием, которое так перемешалось с выдумкой, что мы уже не узнаем ничего настоящего о ней. Хотя, может, попытаемся, если будем копать глубже, хотя надо ли оно нам? Я снова отворила дверцу, ведущую на крышу, и меня обдало мелким моросящим дождем, ледяным, как из холодильника. В "комнате" уже сидели девочки, и к ним прибавились парни. Йохан и ещё двое. Один весь кудлатый и со сверкающими брекетами. Другой с тёмно-серыми волосами и пронзительным взглядом почти бесцветных глаз. - Эрик, - сказал кудлатый. - Морт, - сказал серый. - Серый, - тыкнула пальцем в Морта Снежанна. - Дура, - сказал Морт. - Это хорошо, что ты пришла, - сказала Камилла, - Останься ты дома, и мы бы подумали, что ты предала нас. А расправы с предателями у нас очень жестокие. - Игра начинается через минуту, - сказала Жасмин. - У нас каждую ночь новая игра, - сказал мне Морт, - Поэтому о сне можешь забыть. Могу подсказать днём тебе укромные местечки для сна. - Кто на этот раз будет Ищейкой? - рассмеялась Софа, - Может, Яну сделаем Ищейкой? - Нет, надо провести выборы, - отчеканила Камилла, - Яна! - Я?
- Выбирай Ищейку. Назови имя любого из нас, не задумываясь, в течении пяти секунд, - сказал мне Морт.
- Йохан, - тут же выпалила я. - Только не это, - простонала Жасмин. - Дело принимает интересный оборот, - проворковала Клара, которая, оказывается, всё это время здесь присутствовала. - Это как прятки, да? - прошептала Кларе. - Не совсем, - ухмыльнулась Клара, - Не позавидуешь тому, кто окажется Жертвой, ведь он становится игрушкой Ищейки, пока остальные не найдут вас. - У меня сегодня хорошее настроение. Кому-то не поздоровится, - сказал Йохан, покосившись на меня. Он отвернулся, закрыв лицо руками, и принялся наизусть декламировать монолог Гамлета. Интересный отчет. - Он может прекратить в любую секунду, - прошипела Клара. Мы сломя голову разбежались кто куда. Клара заперлась в научном кабинете, Жасмин с Камиллой побежали на другие этажи, Софа спряталась в мужском туалете, Морт остался на другой стороне крыши, Эрик полез в учительскую. А я побежала в сторону библиотеки. Библиотека - царство книг, ветхости и тишины. Говорят, наша библиотекарь не может существовать вне стен этого помещения, потому что рождена из типографических чернил. Шкафы образовывают лабиринты, и кажется, что каждый раз этот лабиринт меняется. Я спряталась между шкафами с китайской и японской поэзией. Подсвечивая зажигалкой, я стала листать один из томов. А среди коридоров разносилась заунывная пастушья песнь, исполняемая намеренно гнусавым голосом Йохана. Эхо угрожающе переливалось. Ни дать ни взять Ищейка. Со слов Клары, тот, кого он найдёт, останется в его полной власти. Страшно подумать о том, что же будет. Стоп, что за страхи, Яна? Он же не маньяк какой-нибудь, а самый обычный парень, пусть и придурковатый малость. Кроме того, он мне нравился... Если он меня найдёт, мы окажемся наедине, и, может, сможем нормально поговорить. При мысли об этом у меня сладко засосало под ложечкой. И всё же у меня не выходила из головы та сцена на крыше, когда он тыкал меня в то место, где когда-то разбилась Яна. Кажется, песня приближается, становится громче, гуляя по коридорам так же, как и гулкое эхо его шагов. И вдруг всё обрывается. Наступило несколько мгновений гнетущей тишины, когда я даже подумать не смела о том, что будет, и вдруг дверь с тихим скрипом открывается, но на пол не проливается свет, ни лунный, ни искусственный. Неслышной тенью вплывает в обиталище знаний Йохан и рыскает, как заправский пёс. Я сжимаюсь в комок, мысленно уменьшаясь до размеров горошины, но и этого оказывается достаточно, чтобы он меня заметил и с ликованием приблизился. - Попалась, Жертва, - проворковал он. Он уже смотрел каким-то другим, жадным взглядом. Я про себя понадеялась, что он просто не узнал меня в потёмках. Если так подумать... Он мог многое со мной сделать. Даже... Нет, почему я об этом думаю? Откуда такой удушающий страх? Он же всего лишь хулиганистый музыкант, даже, в общем-то, никого особо не задирающий. И я же по нему млела долгие школьные годы. И сейчас ничего не изменилось. Так почему... Откуда? - Ты очень на неё похожа. Ты бы знала... Он прижал меня к стене, а я замерла, чувствуя, как умирает каждая клеточка моего тела. - Я так любил её. Любил со всей жадностью подростка, только начинающего быть таковым. А она что? Она была старшей! Ты когда-нибудь любила старшеклассника? Тогда ты бы поняла, о чём я. - Я... Я и сейчас это понимаю, - помимо своей воли пропищала я дрожащим голосом. И он всё понял. Это было заметно и по моему взгляду, выражающего едва сдерживаемую истому, и по сбивчивому дыханию, и по дрожжи по всему телу. О да, он это понял. Но слишком быстро. Не так я себе это представляла. Перед моими глазами пронеслись сцены из уничтоженного прошлого: он, стоящий в сторонке, весь окруженный ореолом загадочности, он на концерте, протягивающий руку толпе, он, проходящий мимо и глядящий только вперед. Лучше бы он и остался таким. Лучше любоваться на ящик Пандоры, чем открывать его. - Это было ожидаемо, - сказал он и снова поцеловал меня. И целовал он жадно, неистово и разгорячено, даже в какой-то степени сбивчиво, и я просто не поспевала за ним. Его руки скользили по моему телу, его губы обжигали мою щеки, уголки губ, подбородок, шею, плечи. Он повалил меня на пол, прижав весом своего тела, неожиданно ощутимым для такой щуплой фигурки и маленького роста. И сам он вдруг показался большим, обширным и немного бескрайним. Он придавил меня, и я задыхалась. А потом громко заплакала, и, собрав все свои силы, оттолкнула его. - Видишь? - прошептал он, а его глаза странно загорелись, - Видишь, какая между нами непреодолимая пропасть? Такая была между мной и той Яной. Такая будет между всегда между такими, как мы. Понимаешь, какой жизни я от тебя требую? А ты так не будешь жить, теперь я вижу. Я читаю это по твоим слезам. Понимаешь, о чём я тебе говорил? - Ты... Ты сволочь. Он воспользовался моей уязвимостью? Тогда я не просто забираю своим слова о ящике Пандоры назад, но и усиливаю их многократно. - Вы там всякими непотребствами занимаетесь? - просунулась дверной проём Клара, - Скажите, когда закончите. - Мы и не начинали, - процедила я. Ребята ввалились в библиотеку всей гурьбой, принеся с собой старые газеты и журнали. потом в центре разожгли костёр, предварительно выложив из кирпичей место для кострища. - Вы где их достали? - присвистнула я. - Со стройки, - пожал плечами Эрик. - Походные песни все знают, надеюсь? - хмыкнула Клара, опять глядя на меня. Мы взялись за руки и принялись распевать, согреваемые жаром огня. Я сидела между Снежанной и Мортом, мы глядели друг на друга и щурили глаза от довольства. Лица казались желтыми в свете огня, длинные тени плясали повс