эх, если бы он мог выражать какие-то эмоции.
Сказанные слова вызвали жуткое смущение со стороны девушки.
Фриск мгновенно поменялась с ним местами, повалив его на спину, а сама восседала на нём, чётко ощущая через ткань шорт острые тазовые кости. И приятно, и немного неудобно, но больше всего смущало. И красное лицо было тому подтверждением, что вызывало у него лёгкий смех. А душа, кажется, даже немного покраснела.
— что? мы же не хотим будить папса и андайн, верно? — он спросил с лёгкой, но уловимой насмешкой в голосе, специально дразня её.
Он хотел видеть её красное от смущения лицо.
И так оно и было. Красная, теперь немного растрепанная, но всё так же привлекала его внимание. Он, кажется, помешался на ней. Влюблён до безумия, хоть и немного неуверен, помешан на ней, словно одержимый и глупый подросток. Но он никогда не был таковым. Он мёртв, сколько себя помнит, а она его оживила, подарила это прекрасное чувство.
И он был ей за это благодарен.
Благодаря ей и их связи.
Санс мог теперь почувствовать тепло и холод, мог ощущать прикосновения. Не имея кожи и нервных окончаний, он не мог ощутить ничего из этого прежде, но благодаря ей всё изменилось.
Она сощурила свои белые глазки, оставила свою душу парить, приложила хрупкие ладошки к его костям и хитро улыбнулась. А после подняла руки, держа на ладошках его душу, похожую на её, но с небольшим отличием: она была перевёрнута.
Фриск хитра, как лиса, — она знала, что могла владеть его душой, что и делала сейчас, и он также мог управлять её сердцем. Оба позволяли это друг другу. Они оба понимали всё без слов.
И он снова повалил её, также хитро прищурив глаза, поцеловав её, ничего не ожидающую и слабую перед ним. Скелет сплёл их души, не церемонясь, как в прошлый раз. Оба томно выдохнули, разрывая поцелуй, совершенно не ожидающие подобных ощущений. Все чувства обострились в несколько раз, танец душ был теперь куда более приятным и более желанным, нежели тогда. И это было бы точно невозможно ни с чем сравнить, никак не описать. Нет слов, чтобы передать эти ощущения. Невероятные, безумные, и если бы он не зарылся лицом в подушку, а она не укусила его за костлявое плечо, то они бы наверняка разбудили бы Папируса и Андайн. Стоны были всё равно слышны, но куда тише, чем если бы они их не заглушили. Но, Боже, как же им не хотелось этого скрывать одновременно с противоречивыми чувствами.
Чёрт, кто бы знал, что это будет настольно невероятно приятно и желанно?
Но эти ощущения вскоре прекратились. И души вернулись на места, заставляя хозяев шумно дышать.
Она пыталась придти в себя. Не заснула сразу, как в прошлый раз. Наверное, из-за их связи она всё же стала чутка сильнее и выносливее.
А он пытался собрать мысли воедино, опустился на кровать рядом с девушкой, чтобы не навалиться на неё своими жёсткими, но такими тёплыми для неё костями.
— малышка, позволишь… заглянуть в твои воспоминания?
Он говорил тяжело, дыхание не хотело успокаиваться, и это даже не смотря на то, что он вообще не должен дышать. Как правило. Но придти в себя после связи — это было невероятно тяжело даже для него.
Она тихо засмеялась и уткнулась головой в его плечо, спелая их пальцы и смущённо улыбаясь. Перевернулась на бок, как он заметил, косо глянув на неё.
— Конечно, Шутник, можешь. Хоть всю мою жизнь просмотри. Только мне потом не забудь рассказать.
Она говорила сонно и уставши, тяжело и часто дыша.
Фриск была готова позволить ему многое. Всё, если возможно.
Шутник коснулся черепом её лба, смотря в белые глаза, постепенно проваливаясь в омут её воспоминаний.
***
— Падаль.
Грубое слово было первым, что услышал Санс, очутившись где-то.
Именно где-то.
Вокруг деревянные дома, разве что парочка каменных вдали, и огромное здание, которое могло бы сравнится с домом Альфис, если не брать спуск в лабораторию в счёт. Людей невероятно много — стольких скелет за всю свою долгую жизнь повидать не успел. И ещё он заметил яркий свет и, вспоминая всякие исследования и данные, имеющиеся в лабораториях, а также рассказ Фриск о Поверхности — то маленькое воспоминание — он понял, что этот большой круглый шар в небе — Солнце. Шутник видел леса, поле вдали и слабо ощущал траву под ногами.
Да, это было удивительно и невероятно.
Он впервые видит Поверхность.
Но всё было бы куда лучше, если бы не картина, что предстала перед ним.
Маленькая босая девочка, на вид лет четырёх, шла по дороге, держа в руках мишку. Одета она была не лучшим образом: местами порванное, грязное плате, да и только. Глаза открыты широко, но смотрели с печалью и грустью на окружающий её мир. Она шла медленно, еле перебирала ноги. Осторожно.
Скелет понял, кто это был. Те же каштановые волосы, те же белые глаза, испуганный взгляд и чуть ли не белая, фарфоровая кожа.
Фриск.
— Отойди, Шио, — шепнула зло одна старая женщина.
Может, для Санса она была старой, ему тяжело судить. Она потащила на себя мальчугана, что собирался промчатся мимо идущей Фриск.
— Но ма-а-а-ам! Она меня не тронет! — тут же запротестовал мальчик.
Шио явно совсем не рад тому, что его остановили.
А ведь за ним гнались его друзьям — они играли в догонялки. Только он, этот мальчишка, остался в «живых».
— Цыц! Никто не может знать, что эта малявка может сделать. Проклятая дрянь!
Женщина зло глянула на девочку, которая так и шла упрямо вперёд, словно не слыша слов и фраз, адресованных ей.
Санс стоял на дороге, прямо посередине, и Фриск вскоре прошла через скелета, как через призрака. А он не обернулся, всё также поглядывая на людей и сжимая кулаки.
Был единственный вопрос, который крутился в его голове.
за что?
И он не понимал, почему к ней так относятся. Скелет желал знать причину. Хотел понять.
А ещё он теперь догадывался, почему Фриск забыла. То воспоминание, которое она увидела случайно, была куда лучше того, что видел сейчас он.
Мир мгновенно поменялся, словно листву сдуло ветром. Теперь не было домов, было лишь помещение, вероятно, внутри здания. Просторное, вместительное и пустое: стол, кровать и железная дверь с решеткой. Стены были каменными. На кровати, болтая ногами и качая головой, сидела Фриск. На вид ей теперь лет семь, может, восемь. Волосы были ей где-то по пояс, чёлка закрывала лицо. На этот раз она одета в какие-то грязные, но всё же более-менее нормальные шорты, белую майку, также грязную и порванную на правом плече, а рядом лежала белая мантия.
Из-за того, что майка была короткой и порванной, скелет мог увидеть множество порезов, некоторые из которых до сих пор кровоточили. Кто-то явно поставил их ей недавно.
Это не могло не бесить его!
Санс осторожно подошёл к Фриск и попытался коснуться её, но рука прошла насквозь. Он отпрянул, прижал кости к себе и сжал их в кулак. Ему оставалось лишь ждать того, что принесёт ему это воспоминание.
и последующие
Он прижался спиной к стене и тупо стоял, не сводил глазниц с девочки.
Она не видела его, зато он видел её. Печальную и какую-то словно незнакомую ему.
А ещё она казалась ему пустой.
боже, фриск, что они с тобой делали? что с тобой случилось?
***
Кажется, прошло больше полутора часа, как он смотрел на скучающую девочку. Она так и не делала ничего, разве что всё также качала головой и мотала туда-сюда ноги. Это даже стало надоедать Сансу. Но он не мог пройти дальше этой комнаты, а воспоминание отчего-то словно удерживало его в этом замкнутом пространстве, и он от скуки даже попробовал использовать магию, что вышло у него с большой удачей, и стал играться с костями.
И вот он услышал шаги, как и она. Оба взглянули на дверь, кости пропали. Фриск отчего-то всполошилась почти сразу, как взглянула на дверь, поспешила натянуть на себя скомканную мантию, которая с трудом, но поддалась ей, и вскоре девочка сидела вновь на кровати с опущенной вниз головой, словно ожидала приговора. И вот дверь отварилась. В помещение зашёл мужчина с белыми волосами, тростью в руках и угрюмым взглядом.