Санс широко раскрыл глаза, отпрянул от стены и сжал руки в кулаки. Вновь.
— гастер? — он спрашивал себя.
Он не верил, что это и правда он.
Злость буквально бурлила в нём.
Теперь понимал Фриск куда больше.
Скелет чувствовал, что это он. Чувствовал, что седовласый — Гастер. Он не знал, как и почему, но понимал и осознавал, что этот тот, кого он когда-то очень и очень давно звал отцом.
Тот, кто научил его всему.
тот, кто предал.
— Пойдём, Фриск, — произнёс он строго.
Гастер отступил, позволяя девочке, всё такой же босой, пройти вперёд. Она беспрекословно встала с кровати и направилась куда-то, завернула за дверь налево и пошла дальше по пустому коридору, сопровождаемая двумя мужчинами.
Санс последовал за ней, видел, как закрыл за ними дверь Гастер.
И воспоминание тут же сменилось другим.
Фриск была всё такой же, так что, скорее, это воспоминание о том, что случилось примерно в тот же период.
И он тоже не изменился: Гастер стоял на сцене всё такой же седой, правда, уже не держал в руках трость. Народ, одетый в мантии, что закрывали даже лица, стоял толпой возле возвышения и смотрел на старика.
Гастер ухмылялся, радовался, но был всё таким же строгим и жёстким.
Фриск стояла позади мужчины, опустив голову и убрав руки под мантию так, что только её волосы и босые ноги выделялись.
— Да наступит время, когда проклятье более не коснётся нас!
Он раскинул руки в стороны и прокричал эти слова.
А люди позади — их было двое — взяли девочку за руки. Фриск ничего и не понимала, озиралась по сторонам, пыталась вырваться, но было видно, что она слаба, чтобы сбежать.
А Санс мог только смотреть.
Они потащили её к какому-то костру против её воли, где уже стоял Гастер: ухмылялся, надменно смотрел на девочку, а народ ликовал. Проклинал её. И вот её подвели, старик вытащил палку из костра. Железная, на раскалённом конце была выведена надпись. И Санс уже понял, что было там написано, — проклятая.
С девочки вмиг была сорвана мантия, а после и неаккуратно оторван рукав. Правый.
— Да придёт время, когда проклятая кровь застынет!
Он вновь прокричал, развёл руки и глядел на возбуждённую толпу.
— Н-не надо, пр-рошу, — в слезах взмолилась девочка.
Фриск уже слабо пыталась вырваться.
Но никто, кроме Санс, её не слышал.
Если бы это были не воспоминания, он непременно перебил тут всех! Но, чёрт, он бессилен.
Абсолютно!
И Фриск закричала что есть сил, когда раскалённое железо коснулось её правого плеча. Она пыталась вырваться с новой силой, но ничего не получалось, лишь становилось хуже, судя по тому, как она пыталась вырваться, по уже охрипшему голосу.
И снова воспоминание сменилось.
Теперь деревянный маленький домик. В одной комнате было всё: печь, стол, кровать, верёвка, с парочкой висящей на ней одёжки, и пара стульев. Фриск сидела за столом, покачивая лениво ногами и поедая какую-то непонятную жижу. Скелет даже запах уловил: противный, что аж плохо становится. Волосы были девочке уже до колен, наверное, — они были завязаны в неаккуратный высокий хвост, отчего казалось, что они были ей примерно по талию. Впрочем, так же создавалось ощущение, что у неё вовсе и не волосы, а какое-то птичье гнездо, на котором уже не раз зимовали птицы. Грязные и липкие на вид, спутанные, похоже было даже на солому или сухие ветки — как раз из них и вьют гнёзда. И выглядела девочка так, словно ничем даже не питалась, а эта непонятная жижа — вовсе не еда, а скорее очень плохая и грязная вода.
Фриск была бледнее даже фарфора, а кости руках и ногах были весьма заметны.
Истощена.
— Ведьма!
— Проклятая!
— Жалкая!
— Белые глазки, выходи-и-и-ите-е-е!
Крики на улице, которые прежде Санс не замечал, становились громче. Скелет подошёл к окну, невольно отпрянув, — в него полетел со звуком камень. Маленький, даже не камень, а камешек. И ещё один. И так снова и снова, раз за разом. Подростки — им лет на вид по шестнадцать, должно быть, — скелету тяжело судить, учитывая, что из людей за свою жизнь он повидал их довольно мало, — продолжали кричать обидные слова, всячески обзывая и пытаясь выманить из дома девочку, продолжали кидать пока маленькие и безобидные камни. Была пара ударов о стекло, которые оставили трещинки — мелкие, но не сулящие ничего хорошего.
А Фриск продолжала есть жижу, словно ничего не слыша и не замечая, что-то напевая себе под нос.
напевая?
Санс развернулся, подошёл к девчушке и прислушался к её словам, отчего почти сразу отпрянул, даже не узнавая Фриск.
Она ли это вообще? Та ли это девочка, которую он знает?
— Умрите-умрите, цветок расцветёт на вашей могиле,
Умрите-умрите, жизни есть конец,
Падаль вы, роете могилы себе,
Услышьте ворона пение.
Санс даже не знает, что и поделать, что можно подумать.
Резко он почувствовал лёгкое дуновение ветерка и развернулся, увидев, как через него пронёсся камень и пару осколков. Окно было разбито вдребезги, мальчишки и пара девчонок ликовали — они думали, что так наверняка рассердят «злую ведьму». Впрочем, их действия не остались без последствий: девочка встала из-за стола с абсолютно безэмоциональным лицом и подошла к окну, осторожно вставая на цыпочки, чтобы видеть своих обидчиков, и опёрлась руками об оконную раму. И скелет видел, как по подоконнику потекли капли крови, а по пальцам и ладоням Фриск потекли тонкие струи крови. Похоже, она напоролась на осколки разбитого окна.
— О! Проклятая, получай!
Один из меньших мальчишек кинул в девочку камень.
О попал чётко в цель: в лоб девочки, отчего она опрокинула голову назад — Фриск была сейчас словно кукла, которой можно свободно играться. Волосы чуть взметнулись, открывая вид на её лицо, и подростки вдруг взвизгнули, завидев белые глаза девочки.
— Чёрт, она нас сейчас проклянёт!
— Не смотрите ей в глаза!
— Бежим скорее!
И они действительно ринулись бежать.
Лишь один старший мальчишка остался, фыркнув и недовольно смотря вслед ребятам.
— Ну что за предатели и трусы, — спокойной произнёс тот.
Пацан вдруг обернулся в сторону девочки.
А Фриск всё также стояла, не шелохнувшись и ничего не говоря.
— Уходи.
Её голос был слишком тихим. Хриплым. Но Санс, что стоял всё это время рядом и смотрел на это противное зрелище, прекрасно её расслышал, как, видимо, и паренёк за домом.
— Иначе что? — спросил тот без всякой на то опаски.
Засунул руки в карманы широких штанов.
Он выглядел как простой мальчишка: чёрные волосы, карие глаза, белая рубашка и штаны на лямках. Обут был в сапоги, так что скелет сделал даже небольшую ставку на то, что он просто деревенский мальчишка или сын какого-нибудь фермера.
— Прокляну.
Ответила всё также тихо и немногословно. Она словно не желала говорить.
— Ха! Как будто ты действительно это можешь, девчонка. Да и если верить словам деда, то тебе, кажется, клеймо поставили. А так ты никого не тронешь. Если и умеешь колдовать, то скажется это на тебе, а не мне.
И он самодовольно улыбнулся, ещё не уходил, но всё же посмотрел в сторону, куда убежали его друзья.
— Впрочем, мне всё равно пора идти, — и махнул рукой, уходя по слегка притоптанной тропинке.
А девочка присела обратно, даже не замечая ран на ладонях, продолжила есть, словно ничего не случилось.
А скелету оставалось наблюдать.
— Хочу умереть. Пойдём умирать? — внезапно спросила девочка, подняв голову и смотря куда-то прямо.
Сансу даже показалось сначала, что она говорит с ним, но сейчас, внимательно оглядевшись и присмотревшись к девочке, он был более чем уверен, что это не так.
— Рано, Фриски, давай сначала подождём Красной Луны. А потом пойдём веселиться. И умирать, да-да, умирать. Хи-хи-хи, — внезапно девочка засмеялась до жути противным и мерзким голосом.