— Директора тоже посадили? — сухо переспросил я.
— Нет, наоборот, он на повышение пошёл, хоть и с женой развелся. А царапины на лице… папа сказал, мужчину шрамы украшают! Ну, а третий вообще козёл! Там я тоже секретарём работала. Меня заставили печатать бумажки разные на пишущей машинке, а когда я не смогла быстро по клавишам бить, директор сказал, что будет меня учить, а сам…
— Достаточно! Вы нам не подходите! До свидания!
А что? Формально я всё выяснил, но вот на печатной машинке работать дама не умеет, а компьютера у меня пока нет.
— Это из-за машинки? Петруша так и сказал…
— Не только из-за машинки, просто я уже нашёл секретаря, не успела ты!
— А что тогда мне голову морочишь?
Лариса встала, повернула голову назад, пытаясь оглядеть свою круглую попку, одернула свитерок и хотела уже уйти.
— Понравилась ты мне, вот и решил поболтать, — почти не соврал я.
— Ну, хочешь, в кино сходим? Давай, я тебе номер запишу, — смягчилась Лариса и перламутровой помадой (бля, я такое всего один раз в фильме видел!) написала на карте Красноярского края свой номер телефона.
Чудное видение ушло, оставив приятный запах духов, а я принялся дальше «работу работать». Позвонил в Москву Федирко и попросил помочь с обменом служебного жилья. А «чётакого»? Он мне личные просьбы высказывает, значит, и я могу. А Илюха зря просить не станет, помочь «другу» — святое дело.
— Да как «зачем», Толя! Специально же! Там самая чистая вода, мы её берём не в Енисее, а под руслом реки, — пояснил он причину, по которой вода в микрорайон «Солнечный» идёт с другого конца города. — Ну и аэропорт в центре города нам не нужен, в планах было снести его и застроить пространство жилыми домами. А воду для них как раз из этого водопровода можно брать.
— Понял. Так поможете?
— Да, считай, уже помог. Фамилию я записал. У неё, говоришь, однокомнатная в Академе?… дадим двушку в Солнечном.
У Федирко подвязок в крае больше, чем у первого, Шенина. О! Лёгок на помине — прямой звонок от него. Есть такой телефон на моём рабочем столе. Всего шесть штук, кстати, у меня телефонных аппаратов имеется, что не сравнится с чертовой дюжиной у Шенина. А у того ещё и селектор есть.
— Слушаю, — поднимаю я трубку.
Не здороваюсь — виделись уже.
— К тебе дочка Ашанина приходила насчёт работы? — в лоб спрашивает шеф.
— Была такая. Только мне уже секретарь не нужен, я нашёл — Аня Малова, староста моей группы в университете.
— Понял, так и отвечу заму прокурора РСФСР. Ты хоть в курсе, чья она дочь?
— Просветила. Ну, обещал я уже своей знакомой… Что, так надо её пристроить?
— Ни в коем случае! Головная боль, а не работник. Вот в кино можешь с ней сходить, или даже жениться, а в крайком… Не, без неё справимся! Бодаться потом с Ашаниным?
Глава 6
Власов сегодня не звонил, ну и я не буду его дергать. И так наследил лишку! В пятницу на парах мне неожиданно отказала Аня Малова.
— Замуж меня зовёт один парень с пятого курса. Он из Владика. Представляешь, у него своя яхта есть! Сам построил.
— Красиво живёт, — признал я. — А давай, полгодика поработай у меня, пока он не закончит пятый курс, и иди себе спокойно замуж. Я уже твою кандидатуру согласовал.
— Я же не соглашалась!
— Молчание — знак согласия!
— Ладно, но из универа я уходить не стану. Пусть после сессии выгоняют. А так и общага и стипендия будут, — согласилась продуманная Аня.
— Он же богатый! Твой жених. Чего квартиру не снимете? — подколол я. — Подарки тебе дарит?
— Кто богатый? Это я богатая на его фоне, а он на одну стипендию, на сорок рублей, живет!
— В общаге и на три копейки прожить можно, — вспоминаю я.
Короче, уломал Аньку, а там, глядишь, и разбежится она со своим яхтсменом. С понедельника на работу выйдет. Хотела позже, но я убедил, что лучше в понедельник седьмого, тогда и подарок получит от крайкома к 8-му марта. Это выходной, кстати, в отличие от 23-го февраля.
В субботу после тренировки сижу дома, пью чай, восстанавливаю водный баланс, так сказать. Лучше, конечно, пивом, там и минералы есть, но за руль сегодня — собирался к Бейбуту съездить. Стук в калитку, робкий. Так стучится разносчица молока, у которой я раз в неделю покупаю три литра и… Да не дай бог! Иркин хахаль так робко стучит. Открываю, и точно! Стоит болезный, морда грустная, ушанка посажена глубоко на голову.
— Шо, опять? — выдохнул я, глядя на мужика.
— Нет! Ира дома, с суток пришла и спит, она велела передать, что твой друг подрался, — успокоил и одновременно встревожил меня мужичок.