— Что же касается нашего дела — обратно согласен. Похоже, охранник к этой паскудной истории действительно отношения не имеет. Из чего следует, что начинать нужно со Строгова. Ибо все равно более не с кого.
— Снимаю шляпу, Леонид Николаевич — ты прирожденный аналитик. Именно господином заместителем директора завтра, во второй половине дня, мы с тобой и займемся.
— А почему во второй?
— Потому что с утра Игорь Васильевич впервые после рабочей командировки в «Кресты» выходит на работу. В связи с чем я попросил Брюнета морально подготовить клиента к нашему визиту, основательно закошмарив. Мы же тем временем окучим водителя Строгова.
— Это того, которому, по словам Черного, «было все до лампочки»?
— Его самого. Кстати, водитель сей отдан нам Брюнетом в полное и безоговорочное рабство. И мы, как новые хозяева, просто обязаны донести до своего холопа новые права и обязанности…
6 мая 2011 года, пт.
Земля в центре Питера — на вес золота, особенно в непосредственной близости к «панорамным» невских набережных. Так было при царе-батюшке, так осталось и при президенте-отчиме. По этой причине парковочка для машин сотрудников «Магистрали» была невелика и рассчитана всего на каких-то два десятка машин. Отсюда вполне предсказуемым стало возмущение водителя строговской «фронтеры», с утра обнаружившего на приколе перед офисом мало того что незнакомую, так еще и «абсолютно неприличную», по его мнению, синюю «девятку»…
…Водителя звали Николай Иванович Луканин. Лет сорока пяти, грузный, плотный, но при этом довольно подвижный, он являл собой классический тип профессионального «персонального» водилы. На дороге такие орлы, козыряя «козырными» номерами, любят катить в левом ряду и сигналить дальним светом: дескать, дорогу! Белый человек едет!
Луканин вылез из джипа, еще раз окинул презрительным взглядом «девятину» и собрался проследовать в офис…
— Николай Иваныч, — окликнул его Петрухин. — Здравствуйте… Меня зовут Дмитрий Борисович. Это про меня вам звонил Голубков.
— А… да-да… очень приятно. Виктор Альбертович мне сказал, что я… э-э-э-э-э… с сегодняшнего дня поступаю в ваше… хм… распоряжение.
— Угу. В наше. В мое и… вот, знакомьтесь… Леонида Николаевича…
— Здрасте. Я… э-э-э… Чем могу… помочь?
Водила беспокойно обшаривал глазами подошедших к нему Петрухина и Купцова и совершенно не был похож на человека, который хочет кому-либо помочь. По крайней мере безвозмездно. И уж тем более — двум голодранцам на гнилой «девятке». Но в данном случае он имел приказ босса и изо всех сил старался держаться любезно… В общем, приятели раскусили водилу сразу: шестерка. Но — козырная шестерка!
— Перед тем как начать распоряжаться, нам с коллегой потребно поговорить с вами о событиях двадцать четвертого апреля.
— А… э-э-э-э… А что… двадцать четвертого?
— Неужто забыл? — фальшиво изумился Петрухин. — Ты же убийц в тот день по городу катал?
— А… ну да, ну да… Просто время-то идет, столько всего, знаете, происходит. Голова кругом, извиняюсь.
— Да, конечно: Светлое Христово воскресенье, яйца-крашенки, троекратные лобызания. Опять же масса других событий в стране — где ж все упомнить? Особенно о каком-то заурядном убийстве в вашем офисе. Обычное дело — замдиректора отстрелили полголовы.
— А я — что? Я — ничего… Я в ментуре все рассказал. Вы у них спросите…
Луканин явно пытался включить дурака, и Петрухин резко сменил интонацию, дабы раз и навсегда «поставить холопа на место»:
— Значит, так, Коля-Ваня! Слушай меня внимательно! Я сейчас наберу номер Голубкова и растолкую ему, что ты гребешь нам мозги… И уже через пять минут после моего звонка тебя переведут на тот самый микроавтобус, из-за которого твой хозяин поссорился с завхозом. Смекнул?
Сработало!
— А я ничего, — быстро ответил водила. — Спрашивайте.
— Вот, другое дело. Давай-ка по порядку. Строгов тебя загодя предупредил, что в воскресенье придется поработать?
— Да. Он позвонил в субботу вечером и сказал: заезжай в десять тридцать.
— Это вообще как — обычная практика, работать по выходным?
— Ну да. Работа у нас такая: полночь — за полночь… выходной — не выходной. Пассажиру нужно ехать — значит, все! Водки, поверите ли, выпить некогда…
— Понятно: не жизнь — а сплошные муки… Когда ты забирал Строгова из дома, он был один?
— Так точно.
— Он не показался взволнованным, нервным? В плохом настроении?
— Нет, все было нормально. Я подъехал, Игорь Васильевич вышел из дома, и мы поехали в офис.