Павел Андреевич был старше Шмакова на двенадцать лет, но при этом ощущал себя в энное количество раз сильнее — и телом, и духом.
Да и то сказать: слизняк и недотепа Шмаков был способен разве лишь на то, чтобы плыть куском дерьма по течению невесть куда несущей его речки. А вот персонально перед ним, перед Тигуновым, вопрос альтернативного выбора — «по» или «против» течения — не стоял никогда. Ибо, сколь себя помнил, он плыл исключительно в одном направлении. А именно: Туда, Куда Ему Было Нужно! И как бы это ни парадоксально прозвучало, но убийство Червеня абсолютно укладывалось в русло такого вот его жизненного кредо. Это только в самые первые дни, узнав о коварной измене, Тигунов дал слабину и распсиховался, ощутив себя маленьким, жалким, обманутым стареющим мужчиной. Однако очень быстро он взял себя в руки и понял, что для того, чтобы его прежний мир окончательно не посыпался, он просто обязан — нет, конечно, не вернуть Марию. Но — наказать! За те часы, в которые ему было нестерпимо больно, она была обязана получить равноценную ответку. Чтобы ей тоже стало… нестерпимо. Так что, как ни крути, но ответственность за смерть Червеня в равной степени лежит и на ее округлых мягких плечах. А как иначе?
Да, наверное, в итоге всё получилось излишне жестоко. Особенно с учетом того обстоятельства, что убийство как метод ведения дел Павел Андреевич не признавал и доселе не практиковал. Напротив, он искренне любил жизнь. Равно как любил власть, любил деньги, любил баб. Во всех их проявлениях. В свою очередь и они — все вместе и по отдельности — до сих пор неизменно отвечали ему взаимностью. И дай-то бог, чтобы так оно складывалось и впредь. Хотя бы в обозримом, годков эдак на пяток вперед, будущем.
Ну а там можно и на покой.
Аккурат в ныне возводимые на солнечном мальтийском побережье покои…
Пока начальник департамента мысленно тешил самолюбие, вытесняя «материальный» негатив последних дней «виртуальным» позитивом, его заместитель по АХЧ[9] спустился этажами ниже и юркнул в нору своего кабинетика.
Здесь он первым делом заперся изнутри. После чего крайне осторожно, словно бы в «дипломате» хранилось хрупкое стекло, водрузил кейс на стол и щелкнул замочками.
О как! Совсем не стекло, а нечто гораздо более интересное хранил Юрий Платонович в своем раритетном портфельчике! А именно — самое натуральное шпионское приспособление: с помощью куска клейкой ленты во внутреннем кармане «дипломата» был закреплен микрокассетный диктофон со встроенным устройством реагирования на голос (VOX) и подсоединенным к нему наружным, работающим от батарейки, микрофоном. Для обеспечения чистоты записи голосов и разговоров по шву стенки «дипломата», рядом с местом закрепления микрофона, было прорезано крохотное, почти невидимое отверстие. Словом, модель кустарная, бесхитростная, но — вполне себе рабочая и эффективная.
Сгорая от нетерпения, Шмаков аккуратно отсоединил диктофон, немного промотал пленку назад, нажал «стоп» и пустил запись:
— …Руслан! А про этого долбаного свидетеля удалось что-нибудь выяснить? Это точно никакая не провокация?
— Абсолютно. Совершенно левый чувак. Действительно проходил мимо, ну и… решил, блин, поиграть в Тимура и его команду. Короче, чистой воды форс-мажор.
— Да уж, форс-мажор! Из разряда «подкравшийся песец»!..
Шмаков жадно впитывал диалог, чутко вслушиваясь не только в содержание разговора, но и в интонационные оттенки речи говоривших. По мере прослушивания с лицом Юрия Платоновича происходила удивительнейшая метаморфоза: его привычная мордочка зашуганного серого мышонка, непропорционально растягиваясь, итогово видоизменялась в подобие оскала хищного животного. Как минимум — мышонка саблезубого.
Ох! Доведись сейчас, в эту самую минуту, лицезреть Шмакова кому-нибудь из его коллег! Мнится нам, одним лишь изумлением дело тут вряд ли ограничилось.
Потому как страшен был в пестуемой ненависти своей Шмаков! Ух и страшен!..
— …Э-эх! Хорошо пошла, зараза!.. Сколько в ней оборотов?.. Сорок пять? Вещь!.. Да, Пал Андреич! Я тут, пока из Питера летел, знаете чего подумал? Может, нам этого свидетеля — ТОГО?
— Ты что, сдурел?
— А что такого? Нет человека — нет проблемы. Адрес достать — как два пальца. А все остальное, как говорится, дело бабок и огнестрельной техники.
— Заткнись, придурок! И чтобы я больше подобного креатива от тебя не слышал! Хватит, настрелялись уже!
— Как скажете.
— Уже сказал! И думать забудь!