— Кое-что есть, — неохотно подтвердил Петрухин.
— Блин! Хорош уже издеваться! Рассказывай!
— Экий вы пылкий. Влюбленный… Короче, если в двух словах — Асеева вдова. Так что все пути тебе открыты.
— А если в трех?
— А если в трех: покойный муж Яны Викторовны работал на Брюнета и был известен под кличкой Сева Осетинский. Его застрелили пять лет назад.
— Фига се! — обалдело выдохнул Купцов. — А… а почему «осетинский»? Типа, кавказец?
— Нет, типа славянин. Просто обожал осетинские пироги. Остальную жизненно-важную информацию об этом человеке вы, инспектор, можете получить от своих друзей из ОРБ. Или ознакомиться с ней в цельно-стыренной и растиражированной на дисках базе данных РУБОП.
— А с чего ты вдруг со мной таким тоном?
— А с того, друг мой, что я, конечно, обожаю собирать сплетни. Но! Очень не люблю их пересказывать, — отчеканил Дмитрий. — И на этом всё… Проехали… Вернее — поехали. К метро… И учти — чтоб к семнадцати нуль-нуль был как штык. Я в одиночку за всех и вся отдуваться не собираюсь. Невзирая на твои героические «заслуги выходного дня».
Болезненно морщась, Федор Николаевич потянулся за трубкой радиотелефона и по памяти плохо слушающимися пальцами набрал номер.
Снова безрезультатно: абонент продолжал пребывать вне зоны доступа.
В принципе, в этом не углядывалось бы никакой трагедии, кабы не странный утренний звонок из банка. Скорее всего, позвонивший — судя по голосу, совсем еще зеленый «клерчонок», — банально запутался в цифрах счета, но спокойствия пущего ради хотелось убедиться в этом лично. Вот только Лощилин, как назло, куда-то запропастился.
«Наверное, накануне перебрал со шведами, обмывая сделку. С него станется», — неприязненно подумал Федор Николаевич и, совершив над собой очередное усилие, сделал новый вызов:
— Алло! Оленька, это я. Тебе сегодня случайно Лощилин не звонил?.. Понятно… Да так, ерунда. Хотел кое-что уточнить… Когда вернешься?.. А побыстрее никак?.. Да я понимаю, котенок. Просто, похоже, у меня снова начинается… Таблеточку бы мне… Поторопись, солнышко, поторопись…
Глинский сбросил звонок и в бессилии откинулся на подушки, продолжая сжимать в ладони телефонную трубку.
— …Вот на этой оптимистической ноте позвольте закончить доклад о магических обрядах и не менее магических разводках и перейти к прениям. Слово предоставляется инспектору Купцову.
Приватное совещание в кабинете Брюнета, в ставшем уже традиционным формате «1 + 2» началось с получасовым (здесь — по вине босса) опозданием. И это обстоятельство персонально для Купцова оказалось весьма кстати, поскольку возвратиться из больницы к озвученным «17:00» он не успел. Причины тому имелись самые уважительные — с Яны Викторовны действительно сняли гипс. И, отмечая столь важное событие, они, улучив межпроцедурный момент, умудрились экстремально заняться экстремальной любовью. Так что по приезду в контору Леонид внутренне сиял как начищенный до блеска пятак, хотя внешне продолжал поддерживать повседневное «лица необщее выраженье».
— Версию о сопричастности к нашим мистическим событиям шофера Нарышкиных можно задвинуть обратно, — перехватил эстафету доклада Купцов. — Я смотался в зубодробильную клинику и выяснил, что Миша действительно оба раза был у стоматолога. О чем имеются соответствующие записи в медицинской карте. У него пародонтоз.
— А как ты получил доступ к персональным медицинским сведениям? — ревниво поинтересовался Петрухин. Прекрасно понимающий, что таковой процесс сопряжен с немалыми трудностями.
— На личном обаянии, — честно признался напарник.
И… тут же пожалел о своей врожденной щепетильности. Так как в схожей ситуации Димка в легкую бы соврал о всученной медперсоналу взятке и слупил с Брюнета пару-другую иностранных сотенок «оперрасходов».
— Понял тебя, Леонид Николаевич. А что по второй версии? Что показали записи камер слежения на парковке?
— А записи не показали ровным счетом ничего, — кратко отчитался за свое направление Дмитрий.
— Это как?
— А вот так. Отчего-то не сохранились записи за те дни, когда магазин своим вниманием осчастливила гражданка Нарышкина.
— И что на это говорят сотрудники ихней СБ?
— А сотрудники ихней СБ разводят руками: мол-де, мистика какая-то. За все остальные дни архивы сохранились, а вот именно в эти…
— Не нравится мне такая мистика, — нахмурился Брюнет. — А может, там и в самом деле какая-то… хм… чертовщина с магией? Кстати, вы в курсе, что Елена Ивановна вчера выписалась из клиники?