— Вот что, Яхнов, ваше дело мы вынесем на коллектив. Посмотрим, что там скажут. А пока можете идти.
Яхнов вздрогнул, как от острой боли. На коллектив?! Это значит, все товарищи по работе узнают! Да, нашел прокурор решение — лучше бы уж сразу в тюрьму… Яхнов исподлобья, недружелюбно покосился на прокурора, словно хотел сказать: «Ну и помог же ты мне! Спасибо за такую «помощь», а я-то думал, ты добрый, чуткий человек!» Потом тяжело поднялся и, так и не расправив опущенных плеч, вышел из прокуратуры.
Уже поздно. Улицы пустынны. Яхнов ступает медленно, тяжелыми шагами. Что теперь будет?.. Придя в общежитие, он берется за дневник: надо как следует поразмыслить над тем, что произошло и что сказал прокурор.
«…Легче провалиться, чем рассказать коллективу о своем грязном прошлом, — пишет Яхнов. — Простят ли? Нет, не простят! Одни мои судимости напугают всех. Разве они поймут меня! Иду на суд коллектива. Какой позор! Зачем это еще суд общественности? Взять бы с меня последнее слово, и все было бы «по-человечески».
…И вот наступил этот суровый день. Более восьмидесяти рабочих, с которыми Яхнов вот уже месяц трудился рядом, плечом к плечу, собрались сегодня в красном уголке на свое необычное собрание… Такого еще не было в их коллективе. На виду у всех, в переднем ряду, опустив голову, сидел Яхнов.
Выслушав сообщение прокурору о прошлом Яхнова и о новом его преступлении, рабочие всколыхнулись, зашумели. «Вор же, всю жизнь воровал! Что еще он скажет в свое оправдание?» — с возмущением думал каждый.
— Пусть расскажет, почему он ворует! — послышались голоса из зала.
Яхнов нехотя поднялся с места, вначале молчал, потом заговорил:
— Меня обвиняют, как видите, в карманных кражах. Будто я какие-то рубли воровал. Все это неправда, товарищи, — жестикулируя и пытаясь говорить уверенно, он пытался убедить коллектив, — ничего я не совершал!
Первым взял слово председатель постройкома.
— Вдумайтесь, товарищи! Государство доверило нам решить судьбу человека, — взволнованно сказал он. — Быть Яхнову в тюрьме или работать с нами? — Затем, когда зал притих, он повернулся к Яхнову: — Если хочешь быть с нами, говори обо всем честно, а мы посмотрим, можно ли за тебя поручиться. Но только я вижу, не хочешь ты искренне признать свою вину. Даже в такой момент правды не говоришь. Ну что ж, раз так, вношу предложение — просить судебные органы поступить с Яхновым по закону. Пусть его еще доисправят там… А вообще-то жаль парня, работал он хорошо.
Яхнову стало не по себе, и он еще раз поднялся:
— Признаюсь, я был пьян, — заговорил он, — а мне пьяному море по колено. Может, что-нибудь и натворил. Повторяю: может быть. Наверное было… Только дайте мне испытательный срок, не губите снова мою жизнь… — Слезы покатились по его щекам.
Собрание проходило бурно. Никто не оправдывал Яхнова. Все гневно осуждали его. Все были согласны с тем, что он совершил тяжкое преступление.
На трибуну поднялся Петр Страхин.
— Взять Яхнова на поруки — это дело непростое. Ведь коллективу придется за него отвечать, если он снова что-нибудь натворит. Значит, нужна гарантия. А есть она? Мне кажется, есть. Гарантия — в том, что при всем честном народе он обещал исправиться. Если так, то мы, даже не брезгуя его прошлым, оставим парня в своих рядах. Если он не потерян для нашего общества, надо взять его на поруки.
Гневно осудили Яхнова комсорг Вера Самсонова, Михаил Егоркин, Гаяз Фаткуллов и многие другие.
Тем не менее рабочий коллектив взял его на поруки.
После собрания Яхнов не скоро пришел в себя. Его мучили сомнения. Неужели все отвернутся от него? Да и прекратит ли дело прокурор, согласится ли отдать его на поруки, ведь не в первый раз он совершил преступление?
Но верят, очень верят у нас человеку. И с каждым днем это доверие все растет. Прокурор принял решение прекратить дело Яхнова, отдать его на поруки коллективу.
И вот Яхнов снова перед прокурором. Сам пришел, желая еще раз заверить его, что оступился в последний раз, что отныне никогда не позволит себе нарушить советский закон.
— Скажу откровенно, — говорит Яхнов, — больше всего на меня подействовало то, что сами люди, которых я раньше бессовестно обкрадывал, спасли меня от нового несчастья. Раньше не встречал настоящего, сильного друга, который бы крепко одернул меня. А теперь понял: настоящий мой друг — коллектив. Его осуждение для меня тяжелее, чем судебный приговор…
— И ведь никто не отвернулся, — дрогнувшим голосом продолжал Яхнов. — Они же обо мне заботятся. Вот недавно помогли мне приобрести костюм. Пальто… А наш комсорг Вера никогда не забывает пригласить меня то в кино, то в цирк. Узнали, что я люблю читать, книги мне приносят… В общем, будьте уверены, товарищ прокурор, теперь уже со мной ничего не случится, работаю хорошо, норму выполняю на 120—125 процентов.