Правда, издательство тоже не слишком совмещается с чувством реальности. Да и может ли оно, питаясь такой эфемерной пищей, как слова? Живя на авторах, чьи вороватые самовлюбленные тени плетут паутину слов, чтобы скрыть свой позор, свое бессилие, свою роковую призрачность? Мисс Майлз, которая пишет так много; Стивен Протеру, который, видимо, иссяк; генерал Торсби… Нет, генерал — это совсем другое дело, это человек, который стреляет словами как пулями, чтобы поразить врага.
— Вы верите в случайное стечение обстоятельств? — внезапно спросил Найджел совершенно незнакомого человека — одного из бригады черных котелков, который сел за его столик и безбожно поливал кетчупом холодную отварную лососину.
— Прошу прощения?.. — Субъект разглядывал Найджела негодующе, с подозрением.
— Я спросил, верите ли вы в случайное стечение обстоятельств?
— Ну, знаете, в теперешние времена поостережешься верить во что бы то ни было. А также и невесть с кем разговаривать, — добавил он злобно.
— А вы поменьше остерегайтесь. Это бич вашего брата чиновника. На минуту забудьте про исходящие и присмотритесь к живому человеку. Неужели я похож на мошенника или на пижона?
— Гос..
— Вы совершенно правы. Я сразу понял, что вы тонкий знаток человеческой души. Вот я и спросил: вы верите в случайное стечение обстоятельств?
— Забавно, что вы об этом заговорили, — снисходительно ответил незнакомец. — Только сегодня утром моя супружница…
— Неважно, что думает ваша жена. Я спрашиваю вас…
— Что–то мне ваш тон не нравится.
— В эпоху, перегруженную машинерией и механистической психологией, единственная твердая опора человека — это случайность, прекрасная, своевольная случайность. В обществе, которое поклоняется статистике, случайность — единственное проявление Промысла.
— Да я–то сам человек свободомыслящий…
— Вы, наверно, скажете, что наука, искусство или суровое ремесло раскрытия преступлений должны базироваться на фактах, которые могут быть причинно объяснены. Я с вами не согласен. Наука, которая не оставляет места случайному совпадению, то есть отрицает, что два по–видимому взаимосвязанных события могут произойти одновременно без какой бы то ни было фактической связи друг с другом, — неполноценная наука, ложная наука. Вы уже уходите?
Незнакомец невнятно пробормотал, что вот–де сюда только что вошел один его приятель, и поспешил подальше убрать свою тарелку, свое пиво и свою особу, причем последняя просто обливалась по́том.
Оставшись за столиком один, Найджел продолжал размышлять. Хоть он и защищал только что непредсказуемость и случайность мира, проявляющуюся в совпадениях, ему трудно было принять на веру то конкретное ее проявление, с которым его познакомили утром. Он снова отыскал оскорбительный абзац в книге генерала Торсби. Вот он, вычеркнутый, со знаком вымарки сбоку, зачеркнутым в свою очередь, с пунктиром под вымаранными строчками и словом «Надо!», отчетливо выведенным на полях. Абзац был не длинный, но взрывчатый, как динамит.
«Короче говоря, образ действий губернатора во время беспорядков (если можно применить слово «действия“ к тому, кто и пальцем не пошевелил, пока не стало слишком поздно) дает наглядный пример тупой неумелости с начала и до конца и кладет большое темное пятно на и так небезупречную историю нашей колониальной администрации. Твердая рука могла бы сразу обуздать недовольные элементы. Решительные меры даже после того, как восстание набрало силу, позволили бы подавить его с минимальными потерями. Но губернатор, поглощенный более приятными занятиями — приемами, открытием благотворительных базаров и послеобеденной нирваной, — не принял никаких мер и, напротив, мешал военным рассеять толпу. Результатом его преступной нерадивости было большое количество жертв и разрушений. Гекатомба в казармах, где была перебита половина роты сассекских стрелков, — вот одна из ничем не оправданных трагедий, ответственность за которую лежит целиком на ленивом и бездарном администраторе».