Занятия мои были легализованы. А в один из ближайших вечеров к нам домой зашел тренер и о чем-то долго беседовал с моими родителями. После его ухода был семейный серьезный разговор. Речь зашла о моей дальнейшей учебе.
Отец поинтересовался, не думаю ли я после окончания техникума поступать в институт физкультуры? Честно признаться, не думал.
— Тренер советовал. А как бы ты сам хотел? — спросила мама.
По настоянию родителей и рекомендации Сергея Андреевича я сдал документы в Ленинградский институт физической культуры, а пока не начались экзамены, готовился к спартакиаде народов СССР. Команды по всем летним олимпийским видам спорта выставляет каждая союзная республика, а также Москва и Ленинград. Преображенский готовил к спартакиаде команду ленинградских борцов. Я еще молод и неопытен, в основной состав мне рановато, но тренируюсь с асами на ковре и, пыхтя изо всех сил, стараюсь не отставать от них. Иногда на разминке борцы играют в футбол. Меня ставят защитником или вратарем, но чаще я сижу на скамейке запасных. Вот и сейчас ребята разбились на две команды и самозабвенно гоняют футбольный мяч. Не участвуют в игре лишь Преображенский да я. Сидим рядышком.
— Бегать любишь?
— Не знаю.
— Борцу без легкой атлетики нельзя. Давай со мной пробежим. Тянись следом сколько можешь, — предлагает Сергей Андреевич.
Возле футбольного поля прекрасный лесопарк. Мы ныряем в гущу деревьев. Хвойная тропинка пружинит, так и взлетаешь над ней, словно бежишь по тартановой дорожке. Но дыхание становится все тяжелей. Спина тренера в голубом спортивном костюме мелькает где-то впереди. Стараюсь не потерять его из виду. Догнать уже не могу, но и совсем упустить его не хочется. Терплю. Преображенский изредка на бегу оглядывается: мол, не «скис?» Пот льет градом. Синее пятно впереди размыто, словно акварельный мазок, но я терплю. Крутой вираж, и наконец появляется долгожданное футбольное поле. Стоит гвалт. Игроки перессорились из-за пенальти. Поэтому наше появление осталось незамеченным. Все слишком увлечены спором, была подножка во вратарской площадке или нет. Дышу хрипло. Обессиленный, плюхаюсь на траву. Сергей Андреевич окриком поднимает:
— Нельзя сидеть, ходи. — И хоть голос его строг, нутром чувствую какой-то перелом в его настроении: стойкость моя оценена, и не беда, что выгляжу сейчас мокрой курицей.
Так проходит оставшийся перед поступлением в институт месяц. Потихонечку набираю спортивную форму, в свободные часы штудирую книги. Особенно маюсь с учебником по химии. Все посмеиваются над моими страхами, лишь один Леня Колесник искренне сочувствует. Он уже на втором курсе. И на правах бывалого дает мне кучу советов. С молчаливого согласия остальных Леня берет шефство надо мною.
Леня уже входит в основной состав сборной Ленинграда и поедет в Москву на спартакиаду. На ковре частенько, несмотря на свои шестьдесят килограммов, он загоняет меня в партер и буквально вьет веревки. Цепкий необыкновенно. Лет десять спустя мы со смехом будем вспоминать эти дни. Леня мастерски делает седло — так называется прием, в момент проведения которого он, точно наездник, усаживается на мою поясницу. Обхватывая мое туловище ногами, он руками пытается провести прием с захватом головы и шеи. Причем голову крутит в одну сторону, а таз в другую. Позвоночнику от таких «выкруток» приходится не сладко, выкручивает, словно белье при стирке. Во избежание мук норовишь поскорее сам улечься на лопатки. Правда, Колесник иногда попадает в затруднительное положение. Я гнусь во все стороны, будто гуттаперчевый мальчик. Колесник выворачивает меня наизнанку, но на лопатки положить не может. Тренер, видя, что Колесник чересчур усердствует, прикрикивает на него, но не останавливает: в подобной обстановке и происходит самообучение. Каждый из его учеников, хорошо овладев приемом, затем, в свою очередь, обучает других.
Понятно, что наша подготовка к вступительным экзаменам ограничивается в основном возней на ковре. Успокоенный обещаниями Леонида, я веду себя беспечно. Преображенский не вмешивается: он никогда не водил нас за руку, не пытался сделать то, что полагается выполнить самому.
Наконец настал мой судный день. Не думайте, что я прибегаю к гиперболам. Слаб я был тогда необыкновенно. Подтянуться не мог на перекладине и болтался как мокрое полотенце на веревке. А одним из элементов, который обязан был выполнить абитуриент на вступительном экзамене по гимнастике, был подъем махом в упор: надо раскачаться, а затем оказаться над перекладиной.
На постижение этого элемента мне отводился день, Перекладины во дворе не было, в борцовском зале тоже. Нашли ее с Леонидом на одном городском стадионе.