— Ну и нервы у тебя! Думал, завопишь. Прямо на чемодан ведь попросил сдать машину. Еще с поворота тебя углядел.
— А ты откуда?
— Гимнасток возил в Марсель на международный турнир. Девчонки, поторапливайтесь!
Из машины вышла разморенная дорогой Люда Турищева.
— Здравствуйте, — сказала гимнастическая «звезда», мельком взглянув на меня.
Ольга Корбут обошлась без приветствия. Даже когда я помогал ей доставать сумки из багажника, она не обратила никакого внимания на мое существование.
— А ты чего ждешь? — спросил Титов. Я коротко объяснил ситуацию.
— Садись в наш «ситроен» и кати в город. Там разберешься.
— Подожду.
— Тогда прощай.
С грустью смотрю им вслед, но вдруг замечаю делегацию, направляющуюся к аэровокзалу. Вид у процессии был явно не спортивный. И только увидев чемпионку мира по шахматам Нону Гаприндашвили, понял все.
— Нона, — окликнул я, — с Олимпиады?
— Из Ниццы, — кивнула она, ничуть не удивясь, что встретила меня здесь.
— С победой!
— Спасибо. И до свидания.
Я посмотрел на часы и решил: подожду еще минут десять и поеду в город сам.
Но тут же, словно щадя мои нервы, появился долгожданный коллега. Извинившись за опоздание, сунул мой чемодан на заднее сиденье своей машины и спросил, усаживаясь за руль:
— В какой отель? — Услышав ответ, хмыкнул. — Надо подыскать поближе к испанскому консульству, это нелишне: за Пиренеи с советским паспортом попасть не так просто, нахлопочешься.
За барьером испанского консульства лысеющий господин со щеточкой усов повертел паспорт в руках, полистал увесистые, словно телефонные справочники, книги и положил документ на стойку. Из-за зеленоватых стекол очков на меня смотрели равнодушные глаза, напоминавшие маслины.
— На сеньора заявки нет. Следующий, — проскрипел голос чиновника. Разномастная очередь колыхнулась, сдвинув меня влево. Правой рукой чиновник штемпелевал чистую страницу очередного документа, левой сгребал в конторку деньги, полученные за визу. Очередь после очередного удара штемпеля передвигалась еще на шаг.
На следующий день я пришел в консульство едва ли не первым. Чиновник, словно увидев меня впервые, небрежно повертел в пальцах паспорт и полез в гроссбухи.
— Сожалею, ничего нет. Следующий.
На сей раз я решил сражаться до победного. Будут же у него когда-нибудь паузы в работе, прервется хотя бы раз эта людская цепочка из рабочих, возвращающихся в Испанию со своими семьями, туристов, жаждущих посмотреть корриду, «хиппи», мечтающих о теплом юге.
Чиновнику, хотя он и работал виртуозно, приходилось жарко: щелк — печать украсила очередной паспорт, звяк — летят в кассу деньги.
— Сеньор. Может быть, мне обратиться к консулу? — пытаюсь я внести перебой в его налаженный ритм. — Чемпионат мира скоро в Мадриде начнется. Я спортивный журналист!
— О'кэй. Сеньор, в рамках законности я постараюсь ускорить дело.
Занимаясь очередным просителем, чиновник действительно куда-то звонил, что-то выяснял и, лишь отпустив последнего, сказал:
— Министерство иностранных дел хочет, чтобы кто-либо из Международной федерации борьбы подтвердил желательность вашего присутствия на чемпионате. У вас есть там друзья?
— Но при чем здесь Федерация, — переспросил я. — В моем присутствии на соревнованиях заинтересовано Советское телевидение. Я — спортивный телекомментатор.
— Понятно, сеньор. Но если никто не обратится в наш МИД… На всякий случай, приходите завтра пораньше, — сжалился надо мной чиновник,
В отеле попросил портье связать меня с Испанией. Едва успел подняться в номер, как зазвонил телефон.
— Алло, Мадрид… Дворец спорта… Я хочу говорить с президентом Международной федерации борьбы. Хорошо, жду. Алло, господин Эрцеган. Ради бога, говорите по-русски или на своем родном югославском. Спасибо. Беспокоит вас… да-да, тот самый. Нет, не из Москвы, из Парижа. Застрял. Не дают визу. Срываются трансляции. Подтвердите, что я не Джеймс Бонд. Благодарю заранее.
Ух! В ушах стоит гул. Слышимость — будто Мадрид перенесли на Северный полюс.
Ирония судьбы: мечтал попасть в Париж, своими глазами убедился, что он стоит мессы, а сам спешу вырваться из города.
Выхожу из отеля. По Елисейским полям спускаюсь к Сене. Сегодня надо побывать в «Ротонде». Там любили сиживать Э. Хемингуэй и П. Пикассо. Нашел знаменитое кафе без труда. Устроился за столиком. Стулья поставлены так, что сидишь лицом к улице: ты как бы в первом ряду партера, а улица — сцена. Не знал раньше, что есть такое увлекательное занятие — потягивать не торопясь холодное пиво и глазеть по сторонам.