— Погоди, мираб-ага, дай-ка отмерим еще разок, чтоб ошибки не вышло!
Халназар-бай злобно ощерился. Может быть, он и ударил бы Артыка, но, боясь вызвать недовольство дейхан, только процедил сквозь зубы:
— Упрям же ты, парень!
Когда во второй раз отмерили участок, оказалось, что шест не достает до сделанной раньше отметки аршина на два. Однако Халназар сейчас же нашелся.
— Ты что — ослеп, не видишь, где я отметил? — строго сказал он разметчику и провел по земле новую черту.
После этого шест для Артыка уже больше не удлинялся. Но Халназар все время искал повод для придирок. «Стенку не выровнял», «дно не вычистил», «землю выбрасываешь слишком близко», — говорил он, как только появлялся подле Артыка. Но тот умел постоять за себя.
Наступила зима с крепкими морозами ночью, с холодными дождями и пронизывающим ветром днем. Артык и три его товарища жили в землянке. Начинали работу задолго до рассвета, а заканчивали в сумерки.
Не каждый день удавалось сварить суп, питались больше лепешками, испеченными на углях костра.
Работы на Кяле продолжались месяц. На расчистке больших арыков дейханам пришлось поработать еще месяц с лишним. Но это дало возможность расширить площадь посевов. Дейхане вышли в этом году на целину и засеяли обширную лощину в степи Атгыран.
Когда дело дошло до распределения воды, пришлось заново пересчитать паи. Прибавились паи старшины, главного мираба канала, писаря, есаула, младшего мираба, судьи, стражников, ходжи, муллы, преподавателей и учащихся медресе, еще кого-то — и дополнительные паи в общей сложности дошли до сорока восьми. На разные текущие расходы мираб добавил еще с дюжину паев, в результате сто сорок дейханских паев превратились почти в двести. Срок полива все удлинялся; для того, чтобы отпустить двадцать пять суточных норм воды, требовалось двадцать пять дней. Это могло обречь посевы на гибель. Тогда решили вместо суточного полива применить полусуточный: ускорился оборот воды и вдвое сократился срок полива.
Обо всем этом и размышлял Артык, когда рыл канаву к своему участку. Неполный полив раз в двенадцать суток, да и для того не хватало воды! Молодого дейханина охватывал страх при мысли, что его посевы могут погибнуть.
Глава четвёртая
Случилось так, как и предсказывал Ашир: вода в канале с каждым днем поднималась, выходила из берегов, наполнила до краев все арыки, затопила низменности, перерезала дороги. Обильно оросились все посевы, водой были напоены даже седые равнины.
Паводок был так высок, что, как и три года назад, возникла угроза прорыва Карры-бента и ухода вод Теджена в русло старого канала Джангутаран и в пески Кара-Кумов. По всем аулам собирали людей для укрепления плотины хворостом и землей.
Артык и его три пайщика высеяли на своих участках сорок батманов (Батман — пятьдесят три фунта) пшеницы и четыре батмана ячменя. Всходы были хорошие. Но самый лучший урожай от одиннадцати батманов посева не мог помочь Артыку залатать все прорехи в своем хозяйстве; долгов с прошлого года накопилось немало, да и за аренду пая надо было платить. И Артык решил запахать еще немного земли.
Год с самого начала обещал быть неплохим, а теперь, когда обилие воды обеспечивало хороший урожай, баи, опасаясь появления в прошлогоднем зерне вредителя, стали раздавать надежным людям пшеницу взаймы. Артык занял у Халназар-бая еще десять батманов пшеницы и вместе с Аширом вышел в поле сеять на общинной свободной земле. Этот год становился годом двойных посевов — каждый дейханин стремился посеять как можно больше. Баи высеяли дополнительно по тридцать-сорок батманов.
Молодой жеребец Артыка был норовист и горяч. Артык запряг его в пару с серым мерином, которого Ашир выпросил у своих более состоятельных родственников. Когда гнедой почувствовал на шее хомут, он стал рваться и бешено бить копытами землю. Но старый мерин стоял в упряжке спокойно, подобно объевшемуся волу, и гнедой успокоился.
Ашир повел коней, а Артык пошел сзади за сохой. С легким хрустом врезался сошник в заросшую травой целину, на сторону повалились влажные пласты красноватой земли. Гнедой шел неровно, иногда портил борозду, но Артык не обращал на это внимания. Ему казалось, что с каждой бороздой он все дальше уходит от нищеты.
Так и ходили они по целине, будто натягивая основу ковра, — Артык и Ашир, гнедой жеребец и серый мерин. Когда доходили до конца борозды, Артык говорил гнедому: «Сюда!» — и гнедой, не дожидаясь, пока Ашир повернет его за повод, бросался назад, на зов своего хозяина.