Арутюн снял халат, шапку и стал пить чай. Халназар немного поразмыслил над словами купца и, не зная еще, к чему он клонит, решил продолжить разговор о войне.
— Пусть поможет аллах белому падишаху!—произнес он голосом, в котором звучало больше лицемерия, чем искренности. — Слышал я, говорили люди, будто германы сделали пушки, которые стреляют огненными чувалами. Будто все войско в страхе сидит под землей...
— Немецкие чемоданы (Так называли германские бризантные снаряды), — перебивая, сказал Арутюн, — не остановят наших доблестных воинов. В Арзруме тоже были эти немецкие пушки, а его взяли.
— Что это за Арзрум?
— Город румов, османских турок.
— Город халифа?
— Да.
Халназар с сомнением покачал головой.
— Нет, город халифа не смогут взять.
— Ого, еще как взяли! — горячо возразил Арутюн. — Скоро султану некуда будет деваться. Наши войска наступают с суши, наши союзники англичане громят с моря Дарданеллы...
— Артын-ходжайн, — хмурясь, сказал Халназар, — и не знаю, что такое дарданеллы-марданеллы, но я знаю, что наместника пророка нельзя победить. На земле нет силы, которая могла бы устоять перед ним.
— Господин бай, что ты говоришь! Перед огнем пушек ничто не устоит.
— Есть вода, что посильнее огня! — упрямо возразил Халназар. — Есть священное знамя пророка.
— Ах, Халназар, не понимаешь ты! — с раздражением сказал Арутюн. — Теперь люди плавают под водой, летают по воздуху. Что могут сделать аскеры султана, если на них обрушится огонь с неба, с суши и с моря?
Халназар рванул рукой шнурки своего халата, — это было признаком гнева.
— Артын, ты знай предел! — сурово проговорил он, с ненавистью взглянув на армянина. — Если владыка поднимет стяг пророка, враги его обратятся в прах. Если упадет этот стяг, настанет день страшного суда. Это не мои слова, — так говорит книга пророка!
Арутюн был кровным врагом турок. После страшной резни армян в северных вилайетах Турции он радовался, что русская армия на кавказском фронте перешла, наконец, в наступление. Но тут он понял, что в споре с Халназаром зашел слишком далеко, задев религиозное чувство мусульманина Однако он вывернулся с ловкостью людей его профессии.
— Господин бай, прости, я не хотел обидеть тебя, — сказал он, прикладывая в знак уважения пальцы к глазам. — Всему миру известно, с какой отвагой сражаются ваши джигиты В одном бою триста шестьдесят туркменских всадников взяли в плен три тысячи шестьсот австрийцев.
Эти слова несколько успокоили Халназара. Его хмурое лицо посветлело. Видя это, Арутюн, чтобы рассеять остатки недовольства бая, вынул изкармана газету и сказал:
— Вот здесь, господин бай, написано о доблести туркменских джигитов.
Халназар, взяв в руки газету, посмотрел на одну, потом на другую сторону печатного листа, ничего не поняв. А Арутюн тем временем говорил:
— Как называется эта газета, ей-богу, не знаю. Но вот тут, — указал он на строчку под крупным заголовком, — написано: «Закаспийская туземная газета». Найдешь муллу, заставь почитать.
Халназар крикнул Мавы и приказал:
— Позови Мамедвели-ходжу. — Затем с важным видом сказал: — Когда туркмен садится на коня, ничто не может устоять перед ним. Туркмены не давали покоя такой большой стране, как Иран, который занимает один семь поясов земли... Сколько раз падишах Ирана нападал на туркменскую землю, а овладеть ею не мог. Мне еще отец рассказывал, как туркмены делали набеги на Иран и приводили оттуда рабов...
Арутюн фальшиво улыбался россказням туркменского бая, а сам думал: «За каждого захваченного вами иранца у вас уводили десять рабов. Да и неизвестно еще, что было бы с вами, не отдайся вы под покровительство русской империи».
— Господин бай, — спросил он, как только Халназар умолк, — в эти дни собирают папахи, — знаешь зачем?
— Для устрашения врага.
— Очень хорошо!
— Но я в это не верю.
— Почему же, господин бай?
— Не шапки сражаются, — люди.
— И это верно, ей-богу, но тут — политика.
Среди богатых туркмен и русского начальства Арутюн был человеком известным. Его звали по-разному. «Артын хозяин», «Артын-заводчик» или просто «Артын-армянин». Халназар знал его еще с того времени, когда Арутюн был коробейником. Позднее Арутюн приобрел в городе лавку, которая со временем стала богатым магазином. Завоевав доверие купцов и банкиров, он взялся за подряды, купил паровую мельницу. В последние годы он занялся также хлопководством: построил хлопкоочистительный завод, стал скупать участки разорившихся хлопководов и скоро сделался владельцем тысячи десятин возделанной чужими руками земли. Воду он брал без всяких ограничений из главного канала, а при вербовке дейхан для работы на хлопковых полях ему большую помощь оказывал Халназар-бай.