– Итак, начну плясать от печки. После участия Особых корпусов в Белорусской оборонительной операции они были выведены в тыл. И вот тогда НКВД в первую очередь и Управление кадров Красной Армии озаботились отсутствием личных дел военнослужащих из 1979 года. Они ведь все там остались. Ну, почти все. Кроме ДОСААФ. Понадобилось их составить вновь. Хотя бы со слов военнослужащих. А как по-другому? Здесь-то ни доармейского периода, ни при прохождении службы в других частях отследить невозможно. То есть с точки зрения особистов, биография каждого – чистый лист. А это не есть хорошо во всех смыслах. Ну и занялись этим делом. Заодно опрашивали, кто, что, где был, служил, кого знал, что видел и так далее. Помните, ВВС проводило бомбардировку Пенемюнде по информации одного офицера, бывавшего там в семидесятые годы? Вот и тут вспомнил один товарищ, как во время службы в Северной группе войск ездил на экскурсию. Это группа советских войск в Польской Народной Республике, – пояснил он, отвечая на вопросительный взгляд Жигарева.
– Продолжаю. Ездил он на экскурсию в одно местечко восточнее Кентшина. На развалины полевой ставки Гитлера «Растенбург». Так вот, он смог указать на карте место ее расположения и дать информацию об этой ставке, ее охране, защищенности и так далее. В рамках информации экскурсовода. Сначала, когда нам доложили вообще о ее местонахождении, проскочила мысль решить все с помощью диверсантов и десантников. Но позже, задавая дополнительные вопросы и вытаскивая из памяти этого офицера уточнения, мы пришли к выводу о практической невозможности этой операции. Посудите сами – охраняемый радиус двадцать пять километров. Лишних людей там просто нет. Все дороги в охраняемом периметре прикрыты дотами, и их далеко не по одному, поляны, подходящие для высадки десантников или легких самолетов, заминированы. Причем, по словам офицера, экскурсовод уточнил: мины в керамических корпусах. То есть миноискателем их не найти и не разминировать.
Далее. Внутри периметра несет службу охранная дивизия СС. Это кроме личной охраны Гитлера. Там же расквартированы подразделения обеспечения штабов ОКХ, люфтваффе и так далее. Это не полноценные штабы – передовые группы, но все имеют службы обеспечения. Там же стоят несколько дивизионов ПВО. Все это прекрасно замаскировано, и в той истории никакая разведка обнаружить эту ставку не смогла. В общем, шансов на успех, даже с учетом гибели всего десанта, немного. Да что там говорить, нет вообще. Поэтому возникла мысль использовать ВВС. А чтобы обмозговать это, и нужен был этот разговор. Потому что наверняка будут подводные камни, чисто специфические. И хотелось бы знать их и принять меры по устранению их влияния заранее.
Он замолчал, испытующе поглядывая на генералов. Жигарев встал, подошел к шкафу и, порывшись, вернулся к столу с картой.
– И где это? – переспросил он Воронова, раскладывая карту на столе.
– Вот! – ткнул тот пальцем в точку на карте.
– Ну… не так все и плохо. Ориентир приличный – озера не спрячешь. С одной стороны. С другой, я так понимаю, это просто квадрат на карте. В данном случае два на два километра. А что там за бункер? Есть информация?
– Есть. По словам источника, Гитлер очень боялся обнаружения ставки и ее бомбежки. Поэтому первоначальные пятиметровые бетонные перекрытия к концу войны в той истории достигли толщины одиннадцати метров.
Красавин присвистнул, удивленно покачивая головой.
– М-да… даже пять метров впечатляет. Я так понимаю, именно такая толщина сейчас? – и он вопросительно посмотрел на Воронова.
– Скорей всего. Но проверить мы не можем?
Жигарев отрицательно покачал головой.
– На сегодня нет боеприпасов, способных пробить такую толщину железобетона. Хотя, если бункер недостаточно глубок, а я думаю, это именно так, местность явно вокруг болотистая, то в любом случае при нанесении бомбового удара боеприпасами массой в одну тонну убитые и контуженые будут и внутри бункера. Главное, чтобы тот, кто нам нужен, был там.
И он вопросительно посмотрел на Воронова.
– Мы работаем над этим вопросом, – уклончиво ответил тот на немой вопрос.
– Главное, чтобы ВВС было готово к нанесению удара в течение суток, максимум двух, после команды. В общем, вам двоим нужно разработать и иметь план операции. Необходимых людей можно подключать к разработке, не информируя их о цели и месте операции. Когда она начнется, как вы понимаете, я сказать не могу по объективным причинам. Но нужно быть готовыми. Если будут вопросы, звоните. Если у меня будет информация, полезная для вас, тоже немедленно свяжусь с вами. А сейчас разрешите откланяться – дел невпроворот. Спать некогда. Рад был с вами встретиться. Пусть и по служебным делам. После Победы обязательно посидим. До свидания!