Михаил стал десантником еще до войны – призыв осенью 1940 года. Сразу попал в 202-ю воздушно-десантную бригаду на Дальний Восток. Бригада была лучшей в составе воздушно-десантных войск, принимала участие в боях на Халхин-Голе, где отличилась. Миша Бояринов был крепким парнем, поэтому в красноармейской книжке в графе «воинская специальность» появилась запись «пулеметчик» с вручением ему ручного пулемета ДП-27. Когда началась война, весь личный состав бригады подал рапорта с просьбой отправить в действующую армию, потому как бригада продолжала нести службу в Хабаровске. Писал рапорт и Миша. Но отказано было всем. По этому поводу на построении командир бригады полковник Денисенко сказал, что нужно готовиться к встрече с врагом, нужно усилить качество боевой подготовки и не мешать своими рапортами командованию работать.
Однако в начале июля в бригаду приехали командиры НКВД из самой Москвы и стали вызывать на собеседование красноармейцев и младших командиров бригады. Вызывали не всех, но те, кто ходил к ним, наотрез отказывались рассказывать, о чем с ними разговаривали. Неожиданно для него самого вызвали и красноармейца Бояринова.
Сидящий напротив него за столом командир НКВД много курил и задавал разные и вроде бы не связанные между собой вопросы. То спрашивал, как служится, освоил ли Миша пулемет, то кто его родители, давно ли получал письма от них. Спрашивал о товарищах по роте и взводу, о командирах. Михаил отвечал честно, не стараясь что-то скрывать, но и не говорил ничего лишнего.
Потом командир НКВД его предупредил о сохранении в тайне этого разговора и дал ему подписать бумагу, в которой были записаны его ответы. Вот тут Миша, честно говоря, немного труханул. Но потом, подумав, понял, что и все остальные тоже подписывали, наверное, такие же бумаги, и ничего с ними не случилось.
И он, в свою очередь, молчал, о чем с ним разговаривали, не отвечая на вопросы товарищей. А через несколько дней энкавэдэшники уехали, и снова жизнь пошла по распорядку, определенному Уставами.
Тем неожиданней был вызов Бояринова и еще десятка красноармейцев и младших командиров других рот к начальнику штаба бригады, а затем и его приказ заместителю начальника штаба бригады обеспечить выдачу им положенного имущества, продовольственных и вещевых аттестатов, сухого пайка на трое суток и доставить эту группу к 14 часам в Хабаровское управление НКВД.
По прибытии в УНКВД их встретил старший лейтенант ГБ, проверил по списку и вместе с ними на полуторке отправился на Хабаровский аэродром, где их ожидал специально присланный ПС-84. Через пять суток изматывающего полета и десятка посадок, с ночевками в палатках, самолет приземлился на незнакомом аэродроме «Двоевка». Выйдя на летное поле аэродрома, Михаил уверился в том, что в его жизни начинается самое интересное. Того, что он успел увидеть за несколько минут, пока их не посадили в огромный тентованный грузовик, он не видел никогда. Жизнь на аэродроме кипела: на рулежных дорожках вереницей двигались странные самолеты без винтов и чуть позже с грохотом поднимались в небо, разгоняясь по длинной бетонной полосе. Везде сновали грузовики незнакомых марок, строем передвигались подразделения, на стоянках копались у самолетов техники. И все это было столь незнакомо и удивительно, что Михаил даже замешкался и не услышал команду «По местам!». В чувство его привел тоже странного вида командир – в голубом берете, тельняшке и форме с голубыми погонами и желтыми лычками, подтолкнув к машине. Миша ужаснулся в душе и посмотрел на командира НКВД. Тот ответил на его удивленно-испуганный взгляд усмешкой и кивком показал на кузов грузовика. Около заднего борта сели двое незнакомцев в такой же странной форме, старший лейтенант НКВД сел в кабину. Тент сзади был опущен, и в щель между ним и бортом было мало что видно. Миша только понял, что вначале ехали по хорошей бетонированной дороге, потом пошел проселок, замелькали деревенские избы, потом машину затрясло на булыжной мостовой города. Потом снова ехали по пыльной полевой дороге. Автомобиль притормозил, послышались голоса, снова дернулся, включив передачу. Сзади промелькнул шлагбаум с оборудованной огневой точкой и часовым в каске.
Наконец автомашина остановилась, и послышалась команда «К машине!». Незнакомцы выскочили, откинув тент и опустив задний борт. Они выгрузились на опушке леса. Под кронами сосен и елей располагался палаточный лагерь. В лагере было малолюдно, виднелась только дежурная служба и караулы. Зато где-то неподалеку гремело выстрелами стрельбище.
Сразу же у машины их построили, и старший лейтенант НКВД доложил подошедшему майору ГБ о прибытии группы из Хабаровска и передал тому в опломбированном вещмешке их личные дела. Майор внимательно осмотрел пломбы и, окинув взглядом строй, бросил старшему из незнакомцев: «Далее – по распорядку». После чего со старшим лейтенантом ГБ удалился.