Погрузив товар, мужики проверили надписи на крышках контейнеров. Затем взяли рулетку, замерили ширину и высоту каждого ящика. В конце концов, один постучал пальцем по стеклу, подавая знак водителю. В салоне «девятки» тут же включили свет. Видимо водитель «Соболя» сообщил по рации о том, что погрузка окончена.
– Бабки отстегивают, – прошептал Мамед, стоя в сторонке.
Смольников ничего не сказал в ответ. Он едва сдерживал волнение. «Только бы не заметили эту дырку!» – думал он про себя. Почему-то он волновался сейчас намного больше, чем в те минуты, когда они уходили от погони и в сантиметре от него пролетели бронебойные пули.
Нервозность чувствовалась и в стане заказчика. Какой-то ночной обыватель дважды проходил мимо машины, оглядываясь по сторонам, словно заблудился или ошибся домом. Каждый раз в салоне гасили свет и замирали в ожидании. Смольников живо представил себе, как люди заказчика хватаются за стволы, готовые к любому повороту событий. Потом, во двор заехал какой-то полуночник на своей «десятке». Он не нашел ничего лучшего, как припарковаться вплотную рядом с «Соболем», заблокировав выезд. Водитель «Соболя» нервно сверкнул фарами. Полуночник уже заскочил было в подъезд, но, увидев световой сигнал, вернулся и перетащил машину в другое место.
Минут через десять, Жантик, наконец, вышел из машины и направился к ним. В руках он держал пластиковый пакет.
– Ну что, пацаны, – бодро произнес он, – собираем вещи и валим!
Они дождались, пока обе машины покинули двор, и тут же бросились в опустевший фургон. Собрали все инструменты, посветили по углам, проверяя, не обронил ли кто какую-нибудь личную вещицу. Саша отметил про себя, что странноватый чужой запах химии уже улетучился. Значит, он исходил все-таки от поврежденного ящика.
Собрав все свои причиндалы, они оставили машину, и пошли по темным дворам, стараясь не выходить на освещенные участки улиц.
– Ну что, поехали к Маше? Там спокойно поделим бабки, – предложил Омаров, быстро вышагивая впереди.
– Может, сейчас разделим? – возразил Мамед.
– Что, прямо здесь, в темноте?
Мамед ничего не сказал, глядя под ноги.
– Давай все-таки к Маше! Там спокойно посчитаем и разделим.
– Ладно, давай.
Они выбросили свои инструменты в первый же подвернувшийся мусорный ящик. Прошли пару кварталов, и долго потом голосовали на проспекте, пытаясь поймать попутку. По улице гулял легкий прохладный ветерок, шедший со стороны Заилийского Алатау. Иссиня-черные зубцы гор были видны даже над деревьями, словно высокий каменный забор.
– Блин, надо было свитер надеть, что ли, – сказал Саша, поеживаясь.
– Надо было твою тачку заранее поставить на этом месте, – сострил Омаров.
Смольников улыбнулся, вспомнив про свою машину, брошенную где-то на Пастера.
– О, черт! – промямлил вдруг Омаров, закрывая ладонью рот.
Он отбежал в сторонку и склонился над арыком.
– Что с ним? – спросил Мамед.
Они подошли к Жантику, который к тому времени уже вытирал рот рукавом.
– Мутит меня что-то... – пробормотал он, сплевывая в арык.
– Может, укачало? – спросил Мамед.
– Скорее, съел чего-нибудь, – прохрипел Жантик, продолжая нависать над арыком. – Мамед, постой на трассе, а то до утра не поймаем тачку!
Мамед нехотя повернулся и пошел к дороге. Оглянулся на них, как бы давая понять, что совсем не рад, когда двое остаются вместе, а третий порознь.
– Знаешь, Смола, я тебе кое-что хотел сказать...
Омаров отошел от арыка и присел на корточки. Он резко и сипло вдыхал воздух после рвоты.
– На счет чего?
– На счет Мариам.
Смольников присел рядом с ним. Жантик словно угадывал его мысли. После всей этой бодяги с грабежом, тараном и стрельбой, Саше хотелось поговорить об этой женщине, но он стеснялся заводить разговор, боясь показаться человеком мелким и суетливым.
– Ты, наверное, думаешь, что она порченная? Какая-нибудь шалава? – голос Жантика перешел почти на шепот.
Смольников даже вздрогнул от его слов.
– С чего ты взял?
Омаров прижал лицо к коленям и надолго замолчал, словно передумал говорить.
– Ладно, пошли к Мамеду, а то решит, что задумали недоброе, – Омаров резко поднялся и зашагал к ярко освещенной полосе дороги.
– Постой!
Омаров оглянулся на зов товарища и замер в ожидании. Смольников догнал его.
– Раз начал – договаривай! – потребовал он.
Омаров медленно пошел к дороге.
– Просто у меня был когда-то разговор с Машей, – заговорил он все так же тихо. – Она сказала, что ищет мужчину, с которым могла бы жить после смерти мужа. Жить до самого конца своей жизни.
– А ты что?
– Она спросила, могу ли я помочь найти ей такого человека. Такого, которого я мог бы предложить даже собственной матери.
– А ты?
– Я пообещал, что найду такого человека.
– И им оказался я? – Смольников улыбнулся, надеясь, что товарищ не разглядит в темноте его улыбку.
– Да.
Всю дорогу, сидя в такси, Смольников думал о Маше. На востоке бледными желтыми красками набирал силу рассвет, пустынные улицы наполнялись мягкими утренними полутонами. Они добрались до квартиры уже в пятом часу утра.
– Вот и ребята пришли! – приветствовала их хозяйка, сонная и взъерошенная. Смольников посмотрел на нее очень пристально, даже немного жадно, словно не видел ее целую вечность.
– Кто еще в доме? – тихо спросил ее Омаров.
– Никого, как ты и просил, – ответила она.
– Это хорошо, – заметил Омаров. – Ну что, пошли на кухню?
– Ой, Сашенька, что у тебя с головой!
Мариам заметила повязку на его многострадальной голове.
– Да так, случайно стукнулся, – ответил Омаров за своего товарища.