Он был несказанно счастлив, что праздник наконец-то закончился, и Шерлок, вежливо попрощавшись с гостями, предложил его проводить. Напоследок Джон успел увидеть, как Гарри бросила короткий, полный сочувствия взгляд в их сторону, но юноша только отрицательно покачал головой, давая понять, что в ближайшее время избавиться от мага будет невозможно. Не без помощи невыносимых братьев им с сестрой так и не удалось нормально поговорить.
Джон и Шерлок, в сопровождении стражи, не спеша шли по коридорам замка. Оба молчали, размышляя не только о произошедшем в библиотеке недоразумении, но и об окончании великолепного вечера, который, как ни странно, получился просто волшебным. Когда они подошли к покоям Джона, Шерлок, остановившись перед закрытой дверью, внезапно наклонился вперёд. Его рука застыла в миллиметре от лица опешившего юноши, и тот уже прикрыл глаза в ожидании поцелуя, о котором так долго мечтал, но альфа лишь усмехнулся, обдав его своим неповторимым восхитительным ароматом, и, резко развернувшись, ушел прочь. Джон так и застыл с нелепым выражением на лице, мысленно проклиная себя за такую неосмотрительность, ощущая себя жалким, никому не нужным глупцом.
Закрыв за собой дверь, он не удержал разочарованного стона и, не раздеваясь, повалился на кровать. В голове всплывали картины прошедшего вечера: сцена в библиотеке, поцелуи, мимолетные взгляды, улыбки, обрывки фраз. Он всё никак не мог понять, чего именно добивался от него Шерлок и что имел в виду, когда говорил, что Джон «не замечает очевидных вещей».
Взгляд рассеянно скользил по комнате, пока не наткнулся на белый конверт, лежавший на тумбочке около его кровати. Ненужные теперь извинения вызывали лишь непонятное раздражение и злость. Джон, взяв письмо, долго вертел его в руках, не решаясь открыть. Теперь эти слова, запечатлённые на бумаге, не представляли никакого интереса, но и выбросить письмо он не мог, поэтому, поднявшись с кровати, Джон прикрепил его ножом к полке над камином, будто напоминание о своей ошибке.
***
Последующие дни запомнились Джону как один нескончаемый кошмарный сон. У него состоялся долгий и не очень приятный разговор с сестрой, которой он почему-то ничего толком не рассказал о Шерлоке. Затем последовали бесконечные хлопоты, связанные с предстоящей свадьбой. Джон так устал и вымотался, что сам себе казался подопытным кроликом, на котором кто-то ставит особо изощренный эксперимент.
Неоднократная примерка праздничного наряда, репетиция церемонии, заучивание клятвы - всё это происходило под аккомпанемент язвительных замечаний и странных взглядов младшего Холмса. Он неотступно следовал за Джоном, куда бы тот ни шёл, будто поставил перед собой цель довести будущего супруга до бешенства своими выходками.
Всегда вдвоём, везде вместе - постепенно Джон начал привыкать к обществу невыносимого альфы, который покидал его только во время сна. Шерлок больше не ходил в библиотеку, не спрашивал про архивы Уотсонов. Всё свое время он посвящал будущему супругу и его родственникам. Правда, он до сих пор ни разу не прикасался к Джону и почти не обращался к нему, но юноше вполне хватало тех резких, но всегда безупречно верных замечаний, которые изрекал Холмс в адрес всех присутствующих.
С Джоном никогда ничего подобного не происходило. Ему казалось, что, стоит Шерлоку хоть раз до него дотронуться, и рациональный, привычный мир взорвется на тысячи кусочков, настолько сильное желание поглощало все его мысли. Ни к одному альфе юноша не испытывал таких сильных чувств, сродни затмевающему сознание наваждению. Это отвлекало, раздражало, бесило, но со своей внезапно взбунтовавшейся физиологией омега ничего не мог поделать.
До главного события оставались считанные дни, когда Джону внезапно стало плохо. Тело горело, будто в огне, а кожа плавилась от высокой температуры. Даже семейный лекарь, знающий его с младенчества, не был до конца уверен, была ли это обыкновенная простуда или начало очередной течки: слишком нетипичными были симптомы.
Джона просто посадили на строгий карантин, заперев его покои ото всех альф, в том числе и от Гарри. Нормально поговорить с сестрой, особенно в последнее время, у него не было никакой возможности. Всегда рядом с ними был Шерлок, и даже в собственных покоях Джону казалось, что он находился под пристальным вниманием навязанного ему в супруги альфы.
По понятной причине Холмсов к нему не пускали, поставив около двери охрану и запретив подходить к покоям принца ближе, чем на несколько метров. Братья теперь снова всё свободное время проводили в библиотеке, о чём и сообщила Гарри через каждодневные письма, с помощью которых они с Джоном общались. Как только юноша ненадолго приходил в себя, он просматривал весточки из внешнего мира, слушал сплетни слуг и почему-то представлял себе длинные холодные пальцы Шерлока Холмса, прижимающиеся к его разгорячённому лбу.
Болезнь вытягивала все силы, заставляя молодое натренированное тело целыми днями пластом лежать на мокрых от пота простынях не в состоянии даже пошевелиться. Голова болела, кости ломило, а жар застилал все связанные мысли, порождая в воображении немыслимых чудовищ, пожиравших организм изнутри. Джон стонал и мучился от боли, никого не узнавая, то выныривая на поверхность, то полностью погружаясь в долгожданное небытие. Даже приглашённый уже Холмсами лекарь не смог помочь в лечении этой непонятной болезни. С каждым днём Джону становилось только хуже, и уже никто в королевстве не был уверен в том, что бедный юноша доживет до собственной свадьбы.
Джон в бреду метался по постели, пока странный притягательный аромат не привлёк его внимание. Будто кто-то ввёл волшебное лекарство, от которого он резко пришёл в себя.
- Тише-тише, - знакомый приятный голос раздался около самого уха, заставив Джона непроизвольно потянуться к источнику звука.
- Шерлок, - сорвалось с его пересохших губ. – Что ты здесь делаешь? Тебе нельзя. Мы же договорились.
- Договорились. Только всё вышло из-под контроля.
Незамеченным обойти охрану для мага оказалось лёгким делом. Он почти беспрепятственно пробрался в спальню Джона, лишь бы удостовериться, что с ним всё в порядке, и немного поговорить. На самом деле Шерлоку нужно было самому проверить, что непонятная болезнь действительно убивает принца, что страшные слухи правдивы, но стоило ему подойти ближе, как на бледном лице юноши начал проступать слабый румянец, а тяжелый болезненный запах - меняться.
Джон почувствовал, как под весом Шерлока прогнулся матрас. Наглый альфа спокойно улёгся на соседней подушке рядом с ним.
- Я вижу, ты так и не прочитал моего письма?
- Не было времени, - неубедительно соврал Джон, придвигаясь ближе, стараясь незаметно дотянуться до отросших волос Шерлока.
Было совершенно плевать, что он об этом подумает, было просто жизненно необходимо почувствовать их мягкость, вдохнуть терпкий аромат, который шлейфом тянулся за магом по всей комнате, будто закутывая несвязанного омегу в кокон из головокружительных феромонов, даря облегчение и покой.
- В том письме я написал не только извинения, - Шерлок задумчиво рассматривал потолок спальни, делая вид, что не замечает, как Джон рассеяно проводит пальцами по его волосам. – Там я объяснил, что потратил большую часть своей жизни в поисках абсолютного лекарства от безумства бушующих альфа-гормонов. Ты знаешь, что один твой предок почти создал его? – Шерлок приподнялся на локте и заглянул в синие глаза Джона. Тот отрицательно покачал головой.