Комната заполнялась громкими звуками, воздух становился густым от выделяющихся феромонов, а Джон понимал, что течка, достигнув своего пика, готова вылиться в небольшую катастрофу. Его сочащийся смазкой член был настолько возбужден, что прилип к животу и ныл от невозможности разрядки. Джон просил, умолял, даже угрожал, но Шерлок продолжал смаковать его природный вкус, слизывая вязкие капли, пока совершенно неожиданно не сжалился и, обхватив губами его член, не заглотил достаточно глубоко, чтобы попасть в рифленую часть горла. Джон закричал, вскинул бёдра, погружаясь в гостеприимный рот до самого основания, ощущая, как окружающий его мир сжимается до крохотной точки. Ему потребовалось всего пару движений, чтобы бурно кончить, а Шерлок, спокойно всё проглотив, принялся неторопливо посасывать самый кончик опадавшего члена, выцеживая последние капли удовольствия, ощущая, как постепенно расслабляется после разрядки тело его пары.
Удовлетворённый, Джон, будто сквозь пелену, слушал что-то про то, какой он «вкусный» и «самый невероятный», но организму требовалось восстановление после такого сильного оргазма, поэтому он с глупой улыбкой откинулся на подушки.
- Ты же не думаешь, что отделаешься так просто? - промурчал Шерлок, скрепляя каждым словом право на распластанного под ним омегу. – Я ещё хочу тебя трахнуть, поставить метку на твоей шее, навсегда изменить твой запах, протолкнуть внутрь твоей задницы свой узел и заполнить настолько, чтобы моя сперма вытекала из неё ещё несколько дней.
Джон задрожал. Его дыхание сбилось. Этот низкий волшебный голос вынуждал организм готовиться к новой порции невероятных ласк, раскрываясь для своего истинного, единственного альфы.
- Что… Что ты со мной делаешь? – сдавленно спросил он, чувствуя, как новое желание, закручиваясь внизу живота, заставляет развести ноги шире, приподнять бёдра, подставляя сжимающееся отверстие для рычащего в нетерпении Шерлока. Внезапно Джон почувствовал, как тот без предупреждения протолкнул в его тело сразу три пальца, позволив им, свободно скользнув внутрь, поглаживать мягкие стенки.
- Мой, - прошептал Шерлок ему на ухо, прикусывая мочку и тщательно вылизывая шею. – Ты только мой, – он нежно обвёл языком место предполагаемого укуса и резко двинул пальцами, от чего Джон громко вскрикнул: неожиданно яркая электрическая волна прошла вдоль позвоночника.
«Может, Шерлоку требуется какое-то подтверждение, чтобы он прекратил меня мучить»? - думал Джон, но никакие слова, кроме «не останавливайся» и «пожалуйста, ещё», почему-то не приходили ему в голову.
Как же хотелось, наконец, ощутить это невероятное чувство заполненности, принадлежности своему альфе, и, не в силах совладать с бушующими гормонами, Джон захныкал, осознавая свою беспомощность, зависимость от нелепых прихотей Шерлока. Тот сразу напрягся, не понимая, чем сумел расстроить, вынул пальцы и попытался успокоить, шепча какие-то непонятные слова.
- Давай же… Пожалуйста… - разобрал он перед тем, как, наклонившись к самым губам Джона, поцеловать их, прикусывая нижнюю губу, наслаждаясь её необычным солоноватым вкусом. Разум обоих был настолько затуманен гормонами, что остались лишь древние первобытные инстинкты, заставляющие одного жалобно стонать, а другого - рычать и скалиться, заявляя всему миру свои права на этого человека.
Джон давно уже сдался и теперь всеми силами пытался донести до Шерлока, что готов. Он гостеприимно раздвинул колени ещё шире, подставив раскрытое, сочащееся смазкой отверстие так, что альфа просто не мог проигнорировать такое восхитительное приглашение. Он одним плавным, скользящим движением вошёл до самого основания и едва не закричал от удовольствия. Внутри Джона было так горячо и узко, так восхитительно и правильно, что, от осознания, что он первый и единственный, кому позволено это чувствовать, Шерлока повело.
Он пытался сосредоточиться на прекрасных звуках, которые издавал Джон, на ровных, сильных толчках, от которых внутри становилось непривычно жарко, на воздухе, никак не желающем в достаточном количестве проходить в его лёгкие, но всё было напрасно. Разум отключился почти сразу после того, как Джон прокричал его имя, и их обоих закрутило в огромный электрический смерч из отдельных всхлипов, стонов и острого запаха связи, которые растеклись по комнате, стоило Джону в очередной раз кончить. Под веками взрывались миллионы звёзд, руки сводило в болезненной судороге, а член, распухая у основания, с силой проталкивался в расслабленное после оргазма тело омеги, растягивая ещё больше, насыщая огромным количеством семени.
Джон тихонько поскуливал, чувствуя, что заполнен до отказа пульсирующим и всё ещё расширяющимся узлом Шерлока, на глаза его навернулись слезы облегчения. Наконец-то жгучее распирающее желание притупилось. Он начал мелко двигать бёдрами, пытаясь насадиться еще больше, не переставая стонать. Шерлок обнял его, наклонившись к самой шее, погладил грудь, играя с сосками одной рукой и двигая по вновь крепко стоящему члену другой. Он прижал Джона к себе, вылизывая ключицу.
- Не сдерживайся. Я хочу слышать тебя, давай.
После этих слов Шерлок особо резко толкнулся внутрь и укусил Джона за шею, прокусывая кожу до крови, закрепляя невидимую связь. Тот взвыл, выгибаясь всем телом, забрызгивая свой живот спермой, и вцепился в скомканные простыни, стискивая мышцами набухший член Шерлока.
Оргазм был настолько ошеломительным, что Джон на какое-то время потерял сознание, а когда пришёл в себя, почувствовал приятную тяжесть лежащего на нём альфы. Умиротворение мягким теплом разлилось по уставшим мышцам, позволяя Шерлоку беспрепятственно повернуть юношу на бок, продолжая нежно поглаживать его живот, чувствуя, как невидимые нити связи проникают внутрь тела пары.
Узел ещё не спал, поэтому альфа, немного двигая бёдрами и переживая очередной оргазм, не давал Джону ни единого шанса расслабиться: лаская пальцами, шепча на ухо разные непристойности, распаляя новое ответное желание. После часа таких сладких мучений, Джон был просто не в состоянии ни двигаться, ни говорить, поэтому сон пришёл сразу, как только член альфы выскользнул из его тела.
Четыре дня течки прошли в застилающем сознание дурмане, навеянном гениальным волшебником. Во всяком случае, Джону казалось именно так. Он то выныривал из сна, ощущая новую жаркую волну, сгорая и плавясь в искусных руках своего альфы, то снова проваливался в спасительный чёрный морок, забывая обо всём на свете. Тело каждый раз требовало новой порции ласки, мозги отключались, а стыдливость испарилась вместе с неуверенностью и комплексами.
Пару раз он замечал, что Шерлок ненадолго отлучался, чтобы затем накормить его чем-нибудь вкусным или, отправив отмокать в ванну, сам менял постель, не прибегая к помощи, будто следы их любви были чем-то настолько священным, что их не могли касаться чужие руки. Еда и вода появлялись, точно по волшебству, и у растерзанного ласками Джона возникал только один вопрос: что будет, когда течка закончится?
*
В очередной раз открыв глаза, он понял, что тело больше не горит, а тяжёлый запах почти выветрился. В голове было блаженно пусто, тревоги рассеялись вместе с ночной дымкой, позволяя солнечным лучам беспрепятственно проникнуть в самое сердце.