В день выборов 18 сентября 2005 года, после всех треволнений завершившейся избирательной кампании, я был очень спокоен. На победу я не рассчитывал, но чувствовал, что результат должен быть достойным. Страхи, мучившие меня перед началом предвыборного марафона — когда казалось, что моя партия может и в самом деле скатиться к предсказанным 25 процентам, — давно улетучились. Внутренне я был готов к тому, что собранных голосов не хватит ни для создания красно-зеленого, ни черно-желтого коалиционного правительства. Но я не ожидал столь катастрофических результатов ХДС/ХСС. Поэтому я предполагал, что по результатам выборов безальтернативным вариантом станет большая правительственная коалиция, а союзные партии ХДС/ХСС будут претендовать на руководство в большой коалиции. Но это были претензии, порожденные слабостью, а не силой.
Вечером, когда к нам, в Дом Вилли Брандта, начали поступать первые предварительные результаты, я впал в состояние эйфории, к которой примешивалось чувство глубокого удовлетворения — и оно стало разрядкой после нервного напряжения, в котором я пребывал с мая месяца. Меня уже все списали со счетов — как вдруг показалось, что опять все возможно. Патовая ситуация. Вот этого никто не ожидал.
Между прочим, эйфория охватила не только меня. Она распространилась по всем помещениям в Доме Вилли Брандта, где мы проводили ночь после выборов. Когда я участвовал в телевизионном обзоре «АРД» и «ЦДФ», уже было ясно, что дело идет к созданию большой правительственной коалиции. Я считал важным немедленно и однозначно заявить, что формирование правительства будет невозможно без СДПГ или вопреки СДПГ. Я хотел, чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений: ХДС/ХСС вступят в предполагаемую коалицию как проигравшая сторона, и это должно отразиться в коалиционных соглашениях по правительственной программе. СДПГ — столь же сильная, как ХДС и ХСС, вместе взятые, — вступает в переговорный процесс как равноправный партнер с полным осознанием своих прав. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы у ХДС и ХСС возникало впечатление, будто они — «прирожденные государственники, партия власти», а социал-демократы, дескать, должны быть рады тому, что им позволили «поручить».
В последующие дни эйфория развеялась. Но осталось чувство глубокой удовлетворенности. Результаты выборов предопределили создание большой правительственной коалиции. Все прочие конфигурации были бы слишком нестабильны — вне зависимости от того, что СвДП немедленно заявила о своем уходе в оппозицию. Мы, социал-демократы, выиграли, но не победили. А консерваторам, если вспомнить прогнозы аналитиков, надо было еще пережить последствия своего фиаско, которое можно объяснить только несогласием избирателей с их предвыборной программой.
По просьбе Франца Мюнтеферинга я принял участие в коалиционных переговорах. Было ясно, что до тех пор, пока не обсудят все вопросы содержательного характера и не будет согласовано распределение сфер ответственности, я должен настаивать на своем праве возглавить большую коалицию. И в этом мне очень помог Штойбер — своими притязаниями на пост министра экономики и на особую роль в новом правительстве, в ответ на которые наша сторона могла настаивать на своем, продвигаясь по остальным важным направлениям. Требования Штойбера «аукались» в других наиболее существенных пунктах соглашения — таким образом, СДПГ могла пункт за пунктом ставить свою «гербовую печать» на принимаемую правительственную программу. И чем больше Штойбер стремился к полноте власти, тем меньше возможностей оставалось у ХДС/ХСС, чтобы выторговать у СДПГ какие-то уступки по вопросам содержательного характера. А чем дольше и упорнее я настаивал на том, чтобы возглавить правительство, тем выше становилась цена, которой консерваторы готовы были расплатиться за мой отказ.
В итоге была согласована умеренная социал-демократическая программа. В общем и целом такой программой — с незначительной перестановкой акцентов — могло бы руководствоваться и красно-зеленое федеральное правительство. Вот только реализовать ее оно бы не смогло, поскольку соотношение голосов в бундесрате не предоставило бы красно-зеленым такой возможности. Тем самым была определена ближайшая основная задача СДПГ: защищать и последовательно реализовывать на практике курс реформ по программе Agenda‑2010.