За годы совместной работы я многому у нее научился. Не связанная обязательствами с каким-то определенным ведомством, Брижит могла дистанцироваться от повседневной текучки в политической жизни и заниматься комплексными вопросами. Она действовала, как проводник через границу. Имея крепкие связи в немецком и во французском обществе, она очень способствовала развенчанию наших обоюдных предрассудков: во Франции — по отношению к красно-зеленому немецкому правительству, и уж во всяком случае ко мне как к федеральному канцлеру, и в Германии то же самое — разумеется, в обратном направлении.
Брижит Созей скончалась после тяжелой и продолжительной болезни в ноябре 2003 года в возрасте 55 лет. Для меня ее смерть — очень болезненная утрата.
Другим моим «проводником через границу» был журналист Райнхард Хессе. От него я узнал много важного об исламском мире. Из-за тяжелой болезни его жизнь тоже оборвалась слишком рано. С Хессе я познакомился, когда был еще лидером оппозиции в ландтаге Нижней Саксонии, а впоследствии вместе с ним я написал обе свои книги: «Экзамен на аттестат зрелости» (1993 г.) и «И если мы свою страну улучшаем…»[44] (1998 г.).
Когда в 1998 году мы одержали победу на парламентских выборах, Хессе с готовностью отказался на время от журналистики и поддержал меня своими знаниями, и прежде всего писательским талантом.
Это был просвещенный человек левых убеждений с большим и разнообразным международным опытом. Он владел английским, французским и арабским как родным языком, у него были друзья во всем мире, он жил в Каире, в Бейруте, в Берлине, и женат он был на ливанке. Хессе, как и Брижит, держался на дистанции от рутинной работы в правительстве. У него возникали замечательные идеи, и благодаря своему опыту он умел внести свежий и оригинальный взгляд. Его перу принадлежали проекты важных речей и текстов, которые имели принципиальное значение и помогали мне выйти за рамки сегодняшнего дня. Место его последнего упокоения — берлинское «Кладбище Доротеи». На его могильном камне написано: «Он постоянно нас удивлял». Да, таким он и был. И его смерть я воспринял как уход очень близкого человека.
Один из труднейших вопросов европейской политики за время моего канцлерства был связан с началом переговоров о приеме в ЕС Турции. Я хорошо понимал, что это чревато внутриполитическими проблемами. ХДС/ХСС — за редкими исключениями, к числу которых в их фракции прежде всего относился Фолькер Рюе, — развернули свою политику в отношении Турции в обратном направлении. Более шестнадцати лет правительство Коля придерживалось, во всяком случае формально, решений Европейского союза, вновь и вновь подтверждавших, что Турция отвечает критериям членства в ЕС, а переговоры о ее приеме должны начаться, как только эта страна будет соответствовать «копенгагенским критериям». Но теперь, в оппозиции, все это перестало быть важным для ХДС/ХСС, поскольку анти-турецкая политика сулила большую выгоду во внутренних делах. Мне было ясно, что я со своей поддержкой стремления Турции стать членом ЕС в нашем обществе примкну к меньшинству. Так оно и вышло — согласно опросам общественного мнения. Тем не менее я считал, что европейская политика Германии должна быть последовательной, и решительно поддерживал Турцию, выбравшую для себя европейский путь развития.
Я и сейчас убежден, что Турция играет важную роль — в Европе и для Европы. Отстаивая свое мнение, я опирался на данные доклада независимой Комиссии по Турции. Возглавлял ее Марти Ахтисаари, бывший президент Финляндии, там же работал и Курт Биденкопф.
Этот доклад был представлен в сентябре 2004 года, но, к сожалению, почти не вызвал отклика у немецкой общественности.
Со всей определенностью в нем дается ответ на вопрос, является ли Турция европейской страной: «Что касается европейских референций Турции, ее следует рассматривать как евразийскую страну, чья история и культура тесно связаны с Европой, страну с сильной европейской ориентацией и призванную быть в Европе, что на протяжении десятилетий признается европейскими правительствами. В этом Турция коренным образом отличается от других соседей Европы, как в Северной Африке, так и на Среднем Востоке. Поэтому ее принятие в Европейский союз не должно с неизбежностью служить моделью для отношений ЕС с другими соседями. Принципиальные возражения против включения Турции в процесс европейской интеграции следовало выдвигать в 1959 году, когда она впервые обратилась с этим вопросом к Европе, или в 1987 году, когда она обратилась повторно, или в 1999 году, прежде чем Турция получила статус кандидата. Ни одно правительство не может утверждать, будто эти решения, включая заключительные выводы Европейского совета в Копенгагене в 2002 году, принимались при недостаточном знании всех обстоятельств в полном объеме».
44
В оригинале название книги