Новый командующий ВВС Северо-Кавказского фронта {2} генерал С. К. Горюнов решил не задерживаться долго в Краснодаре. Его как магнитом тянуло в станицу Крымскую, где планировалось формирование 5-й воздушной армии, в командование которой он должен был вступить в самые ближайшие дни. Вместе летим в станицу Крымскую. Некоторое время молча смотрим на широкие, удивительно красивые просторы краснодарского Предкавказья. Говорить вроде не о чем. Обо всем, что касается служебных забот и дел, переговорено на земле. Теперь - поскорее на место, в Крымскую, чтобы приступить к практической работе.
Однако молчание продолжается недолго. Первый нарушает его генерал. Обернувшись ко мне, спрашивает:
- Вы откуда родом, капитан?
- Из Запорожья.
- Южанин, значит, украинец?
- Да. Жил и учился в Одессе, потом в Москве. Службу до войны, после академии, начал на Кавказе. И воевать приходится тоже на юге.
- А семья у вас есть? Где она теперь?
- В Тбилиси. Жена и дочь.
- Моя семья тоже в Тбилиси. Трудно им. Во многих местах пришлось побывать, а в Тбилиси мои оказались впервые.
- Вы давно в авиации, товарищ генерал? - поинтересовался я.
- Давно,- махнул он рукой.- Одним словом, смолоду.
В нескольких словах Сергей Кондратьевич рассказал о том, как стал авиатором. Сначала хотел быть учителем. В восемнадцатом году в Казани окончил учительскую семинарию. Но учить ребятишек не пришлось. Началась гражданская война. В августе того же года ушел на фронт. Защищал родной город Казань от белочехов, рвавшихся в город частей восставшего против Советской власти чехословацкого корпуса. Тогда же впервые увидел воздушный бой, который вела пятерка присланных по распоряжению В. И. Ленина в помощь защитникам Казани советских самолетов с самолетами противника. С той поры его не покидала мечта научиться летать. Сбылась она только в 1922 году, когда окончил летную школу. Позже был летчиком-инструктором, командиром звена, эскадрильи. Во время войны с финнами командовал авиационной бригадой. В 1940 году получил звание генерала. С первого дня войны командовал ВВС 18-й армии Южного фронта, отступал с нею от границы до самого Ростова.
- Трудное, драматическое время...- тяжело вздохнул Горюнов.
Вспомнили некоторых общих знакомых, воевавших в Крыму. Оказалось, что Сергей Кондратьевич хорошо знал командира 132-й бомбардировочной дивизии полковника А. 3. Каравацкого, как он охарактеризовал его, командира умного, спокойного и расчетливого. О другом нашем общем знакомом - главном инженере ВВС фронта А. Г. Руденко Горюнов отозвался так: ростом его бог наградил огромным, грудь держит колесом, одна беда - любит выпить. Когда зашла речь о главном штурмане Михаиле Николаевиче Га-лимове, Сергей Кондратьевич с теплой, сердечной улыбкой сказал:
- Его-то я знаю намного лучше других. Он был у меня штурманом бригады во время финской войны, а сейчас моя семья живет в его тбилисской квартире. Хороший человек и отменный специалист. Кстати, его настоящее имя Мухрам Ниганетович.
...Наш самолет заходил на посадку. Под нами была азродромная площадка станицы Крымской. Увидев сверху на местах стоянок добрую сотню самолетов, командующий ВВС радостно воскликнул:
- Вы, как вижу, не все оставили на Керченском полуострове!
Я пояснил, что эти самолеты из так называемой "ударной группы" в боях на Керченском полуострове не участвовали, но, как мне показалось, командующий не слышал моего пояснения. Глядя вниз, он бегло пересчитал новенькие "яки" и "илы" и, довольно потирая руки, как бы самому себе сказал:
- Наша авиация тоже не лыком шита. Спасибо конструкторам и рабочим создали самолеты получше немецких.
Пятая воздушная, как и другие авиационные армии, еще только формировалась, а ее командующий генерал Горюнов, вероятно, уже обдумывал замысел первого массированного удара по вражеским войскам.
- Побольше бы получить новых машин, а за нами дело не станет, даванем так, что смешаем гитлеровцев вместе с их хваленой техникой с грязью, поможем нашей матушке-пехоте,- словно про себя негромко произнес он, когда мы подлетали к аэродрому.
Под вечер того же дня в Крымскую прибыли военком армии бригадный комиссар Андрей Петрович Грубич - темноволосый белорус среднего роста с усиками, с озабоченно-угрюмым выражением на худощавом лице - и начальник штаба генерал-майор авиации Сергей Павлович Синяков - внешне не очень старый, но совершенно седой.
С Грубичем мне встречаться прежде не доводилось, а Синякова я немного знал по Крымскому фронту. Познакомились мы тогда при весьма неприятных обстоятельствах.
...Было это недели две назад. Штаб ВВС фронта располагался в Багерово, в одном из подземелий. Вражеская авиация с ожесточенным исступлением гвоздила село бомбами, обстреливала из пулеметов. Я оставался в штабе за старшего, так как его начальник незадолго до бомбежки куда-то выехал. В эту трудную пору и появился в подземелье генерал Синяков: прилетел из Москвы с предписанием командующего ВВС расследовать причины поражения нашей авиации в Крыму. Наскоро поздоровались, но поговорить не успели. Зазуммерил телефон, я взял трубку. Звонил командующий фронтом генерал-лейтенант Д. Т. Козлов. Коротко хрипловатым голосом сообщил, что находится на аэродроме, что там сущий ад: до сотни "юнкерсов" бомбят самолетные стоянки. Линия фронта проходит по западной окраине Багерова. Дальше строгий приказ: Дайте команду Белецкому оставить Багеровский аэродром, перебазироваться в Керчь. Сами со своей группой уходите в Аджи-мушкай, иначе через час-другой гитлеровцы перебьют вас".
В нескольких словах я доложил обстановку прибывшему из Москвы генералу. Он решил лично убедиться, так ли в действительности обстояло дело, как сообщил командующий фронтом, попросил машину для поездки на аэродром. Выехал в сопровождении офицера штаба по учету боевого состава самолетов майора Н. Н. Нартова. Минут через двадцать оба вернулись (аэродром находился неподалеку от села). Записав что-то в блокнот, московский гость тут же отбыл в Аджимушкай - повидаться с командующим авиацией фронта генералом Е. М. Николаенко, с которым у меня уже не было связи...
Теперь же, две недели спустя, в станице Крымской Сергею Павловичу предстояло не расследовать ошибки и промахи, допущенные другими, а браться за дело самому, причем немедленно, с ходу, без раскачки. На его плечи легли основные заботы по переформированию авиационных частей и соединений, по укомплектованию управления армии.
Работы было невпроворот не только у начальника штаба, но и у всех, кто имел хоть какое-то отношение к формированию, к созданию надежных условий управления предстоявшими боевыми действиями соединений. И все надо было делать быстро, без проволочек, в предельно сжатые сроки.
Начальнику политотдела армии П. М. Проценко сразу же по прибытии в Крымскую пришлось решать одновременно несколько неотложных задач: заново создавать политорган, вместе с редактором налаживать выпуск армейской газеты "Советский пилот", помогать начальнику штаба в подборе людей в армейский управленческий аппарат, а большую часть времени проводить непосредственно в частях и соединениях, инструктировать партийно-политических работников, нацеливать их на предметное политическое обеспечение предстоящих боев.
Дни и ночи с полным напряжением сил работали главный штурман М. П. Галимов и главный инженер А. Г. Руденко. Часто спорили, горячились, когда расходились во мнениях по тем или иным вопросам, но вместе с тем выверяли все до последней ниточки, заботясь об образцовой подготовке к новым боям всего комплекса летной и инженерной техники. Отлично в те горячие дни потрудился новый начальник связи армии подполковник М. П. Коваль. В предельно короткий срок он рассчитал и организовал необходимую командованию связь управления авиацией и связь взаимодействия на земле и в воздухе. По каналам взаимодействия нам удалось быстро и надежно соединиться с соседями: с 4-й воздушной армией генерала К. А. Вершинина, с ВВС Черноморского флота, которыми командовал генерал В. В. Ермаченков, и со штабами ближайших общевойсковых армий.
Хуже на первых порах обстояло дело с разведкой. Присланный на должность начальника разведотдела Карепанов оказался не только малосведущим специалистом, но и просто лодырем, любителем побалагурить, развлечь начальство анекдотами, только бы не работать. Сколько ни старался Сергей Павлович Синяков образумить Карепанова, заставить трудиться честно и добросовестно, ничего из этого не получилось. Начальник разведки оставался верным себе- бездельничал. Всю работу за него фактически выполнял его помощник капитан И. В. Орлов. Пока переформировывались, объединялись под общим командованием авиационные части и соединения, создавался и включался в работу армейский командно-политический аппарат. Многие из нас, штабников, предполагали, что первые свои мощные удары армия нанесет по скоплениям танковых и сухопутных войск противника. Именно на это были направлены и мои мысли, как начальника оперативного отдела штаба. Исподволь я готовил материал для разработки такого плана. Но в ночь на 31 мая поступило решение Ставки о нанесении массированных ударов по аэродромам противника в широкой полосе от Пскова до Крыма. Цель этих ударов, как говорилось в директиве Ставки,- сжечь вражеские самолеты на аэродромах и вывести из строя летные поля, тем самым снизить боевые возможности фашистской авиации и лишить ее маневра по фронту.