В Курской битве советские летчики-штурмовики, помогая наземным войскам в отражении вражеских танковых атак, впервые применили кумулятивные противотанковые авиабомбы. Штабники 16-й воздушной армии, по словам капитана Волкова, сообщили ему, что при прямом попадании "от кумулятивок, как свечки, вспыхивают и "тигры", и "пантеры", и "фердинанды".
Позже сведения о ходе великой Курской битвы стали регулярно публиковаться в сводках Советского информбюро и их уже не требовалось "добывать" в штабах действующих 2-й и 16-й воздушных армий. Тем не менее мы продолжали поддерживать с этими штабами связь. Все мы с часу на час ждали приказ о введении в сражение соединений и частей нашей воздушной армии. Но такого приказа пока не было. Приходилось продолжать учебные занятия. Так, в ожидании приказа, прошли первые пять суток.
К исходу пятого дня, покончив с неотложными учебными заботами, мы с Николаем Георгиевичем Селезневым вели разговор о тяжелых для войск Красной Армии оборонительных боях на подступах к Обояни. Тревожило хотя и медленное, но, казалось, неотвратимое продвижение немецко-фашистских войск от Орла и Белгорода к Курску.
- Если противнику удастся прорваться к Обояни, это очень опасно. От Обояни до Курска - рукой подать, - невесело заметил начальник штаба армии, о чем-то напряженно думая.
В этот момент в комнату вошел командарм Горюнов. Услашав последние слова Селезнева, сразу вступил в разговор и в нескольких словах высказал свою точку зрения. От Обояни до Курска действительно недалеко, но, если гитлеровцам и удастся захватить Обоянь, по мнению командарма, на оперативный простор им не выйти - не хватит силенок. Присаживаясь к столу, Горюнов продолжил:
- Я только что вернулся из штаба округа. С девятого июля наш округ реорганизуется в Степной фронт.
-Значит, закончились наши тыловые каникулы?! - радостно воскликнул Николай Георгиевич.
- Выходит, закончились.
Командарм сообщил далее, что командующим фронтом назначен генерал-полковник И. С. Конев. Он уже на месте. На днях прибывает член Военного совета генерал-лейтенант И. 3. Сусайков. Начальником штаба фронта остается генерал М. В. Захаров.
Сразу же после того, как командарм закончил свое сообщение, раздался телефонный звонок. Звонили сверху - по ВЧ. Трубку взял Горюнов. С минуту молча слушал. Ответил лишь одним словом: "Есть!" - затем положил трубку на место и с чуть заметным волнением объявил:
- Вот и первое боевое задание.
Оказалось, звонил генерал Захаров. Он сообщил, что командующим фронтом 5-й воздушной армии поставлена задача: прикрывать с воздуха выдвижение к фронту войск 5-й гвардейской общевойсковой армии генерала Л. С. Жадова и 5-и гвардейской танковой армии генерала Н. А. Ротмистрова.
- Ну что ж, время не ждет, - энергично поднявшись, сказал начальник штаба.- Немедленно приступаем к разработке плана прикрытия.
- Действуйте! - одобрительно кивнул командарм. - Я буду у себя.
Когда мы остались вдвоем, я попросил у генерала Селезнева разрешения на пять минут отлучиться, чтобы сходить к себе в отдел. Вернулся со взятой из сейфа папкой и положил на стол начальнику штаба готовый план прикрытия, разработанный нами заблаговременно. Николай Георгиевич придирчиво проверил все расчеты, поставил в положенном месте размашистую подпись. Без каких-либо оговорок подписал план и командарм.
Итак, две гвардейские пятерки первыми двинулись в направлении на Обоянь. С воздуха их выдвижение в течение трех суток надежно прикрывали летчики авиакорпуса генерала А. С. Благовещенского. Прикрытие велось по всем правилам тактики ВВС 1943 года: авиагруппы истребителей Л-5 и Як-7б по 6-8 самолетов в каждой непрерывно барражировали над продвигавшимися к фронту войсками, оберегая их от попыток обнаружения вражескими воздушными разведчиками и возможных налетов авиации противника. Особенно высокое мастерство прикрытия показали в те дни группы Г. А. Лобова, Г. Г. Власенко, А. И. Майорова, Ф. М. Косолапова.
Почти четырехсоткилометровый марш был осуществлен исключительно организованно и скрытно от врага. Гвардейцы 5-й общевойсковой и 5-й танковой армий под надежным прикрытием с воздуха своевременно вышли в район Прохоровки навстречу рвавшимся к Курску отборным немецко-фашистским танковым и пехотным дивизиям и утром 12 июля вступили в знаменитое Прохоровское сражение - одно из самых крупных и напряженных танковых сражений Великой Отечественной войны. Только в итоге первого дня этого сражения противник потерял до 400 "тигров", "пантер" и "фердинандов", более 10 тысяч солдат и офицеров, большое количество артиллерийского вооружения, автомашин и окончательно утратил свои наступательные возможности. Танковое сражение под Прохоровкой, ведущая роль в котором принадлежала войскам 5-й гвардейской танковой армии генерала П. А. Ротмистрова, свело на нет планы гитлеровского командования прорваться к Курску с юга. Поскольку все эти боевые события происходили в полосе Воронежского фронта, обе гвардейские пятерки - армии генералов А. С. Жадова и П. А. Ротмистрова, а также авиакорпуса генералов А. С. Благовещенского и Н. П. Каманина остались в составе этого фронта.
Когда танковое сражение под Прохоровкой подходило к концу, командующий фронтом генерал-полковник Конев вызвал к себе в городок Короча, в свою прифронтовую резиденцию, генералов Горюнова, Алексеева и Селезнева, Естественно полагая, что настал конец нашему пребыванию в тылу, я решил вместе с подполковником Смирновым и капитаном Гадзяцким подготовить необходимые расчеты на передислокацию управления и штаба армии к новому месту расположения, то есть ближе к переднему краю. Оказалось, однако, что такие расчеты были уже сделаны: мои подчиненные предвосхитили замысел начальника, заблаговременно подготовив все документы.
С возвращением командующего армией, его заместителя по политчасти и начальника штаба из Корочи в Репное началась спешная подготовка к перебазированию. Я выехал к начальнику оперативного управления фронта, чтобы уточнить детали передислокации и разузнать, какие новые соединения должны войти в состав воздушной армии. Владимир Иванович (теперь я знал его фамилию, имя и отчество) подробно ознакомил меня с боевой обстановкой на Курской дуге, в частности на белгородском направлении, подчеркнув при этом, что успех наших танковых сил в сражении под Прохоровкой окончательно сбил спесь с гитлеровцев.
Насчет новых авиасоединений генерал Костылев ничего определенного не сказал: узнаете, мол, завтра. И действительно, сутки спустя поступило распоряжение - командованию 5-й воздушной принять в оперативное подчинение 1-й штурмовой авиакорпус генерала В. Г. Рязанова, 1-й бомбардировочный авиакорпус полковника И. С. Полбина, 4-й истребительный авиакорпус генерала И. Д. Подгорного и 511-й разведывательный авиаполк. Авиационные соединения генерал И. С. Конев хорошо знал по предшествовавшим боевым операциям. Нам же только предстояло знакомиться с ними.
Первым к генералу С. К. Горюнову прибыл для знакомства и получения необходимых указаний командир штурмовиков генерал-лейтенант авиации Василий Георгиевич Рязанов. Мне было приказано подробно записывать все просьбы и претензии командиров авиакорпусов, с тем чтобы впоследствии обеспечить выполнение их требований и запросов.
Командир 1-го штурмового выглядел очень усталым и, казалось, даже не совсем здоровым, но как-то сразу стряхнул с себя усталость, предельно четко доложил командарму о состоянии авиакорпуса. Для доукомплектования 266-й и 292-й авиадивизий попросил не менее 60 самолетов Ил-2. Просьбу обосновал тем, что обе дивизии в последних боях действовали на главном направлении, понесли значительные потери. Не преминул добавить, что корпус действует, как правило, самостоятельно, независимо от соседних авиасоединений: штурмовики двух дивизий наносят удары по врагу, а 203-я истребительная дивизия своими силами прикрывает их. Щтурмовики и истребители вместе базируются на аэродромах, вместе готовятся к выполнению боевых задач, что позволяет им действовать особенно слаженно.